Главный информатор и главный цензор
Дзержинский оказался доволен расторопностью своего подчинённого и по возвращении исправно продвигал Алексеева по службе. Успешного резидента ждало ответственное назначение. Интеллектуал Алексеев по возвращении из Лондона сразу стал — с июля 1925-го — заместителем начальника Информационного отдела ОГПУ (туда входил и цензурный аппарат), а в 1926 г. возглавил ИНФО и так называемый политконтроль — цензуру. Его заместителями работали И. В. Запорожец и Я. С. Визель, среди начальников восьми отделений отдела были известные чекисты М. А. Герасимова и А. И. Агаянц, будущий резидент ИНО в Германии.
Со временем отношения начальника ИНФО со старыми товарищами по разведке испортились. В 1929 г. Зинченко встречался с приезжавшим в Сибирь своим киевским знакомым Блитцем, работником газеты «Борьба» в 1919 г. Тот «рассказал мне, что Зеленин живёт с Кисловской Лелей, которая была в Ростове во времена деникинщины в организации левых эсеров, что Зеленин в немилости у Алексеева, за что, не знает он, что Горб обставил по «царски» себя и всех своих, а Алексеев большой барин, всем руководит, что он держит всех в руках и что они с Горбом царапаются»[23]. С другой стороны, есть и другие свидетельства о неприязни к «барину» Алексееву со стороны сослуживцев.
Ещё в конце 1920-х гг. работавший в Секретном отделе М. П. Шрейдер очень резко выступил на общем партсобрании ОГПУ против Алексеева, дав ему отвод при выборе парткома. Шрейдер разругал шефа ИНФО как чванного и грубого начальника, шпынявшего подчинённых и проявлявшим тем самым «антипартийное поведение». Его дружно поддержали, и Алексеев, которого в мемуарах Шрейдер охарактеризовал как любимца Ягоды и подхалима, был почти единодушно забаллотирован. За начальника ИНФО подняли руки только один-два подчинённых; даже Ягода, во время выступления Шрейдера сверливший оратора ненавидящим взглядом, не решился поддержать Алексеева. Кто-то из чекистов после оглашения результатов голосования крикнул, под общий смех и аплодисменты: «Провалился единогласно!» Мемуарист даже связал скорое удаление Алексеева в провинцию именно с этим конфузом.
Примерно в 1930 г. Шрейдер и Алексеев совершенно случайно встретились в купе поезда, следовавшего из Ленинграда в Москву. Возвращавшийся из северной столицы Алексеев, гостивший там у главного ленинградского чекиста Ф. Д. Медведя, в ответ на приветствие Шрейдера с кислой миной пробормотал что-то нечленораздельное, а затем вымученно передал неожиданному соседу, что слышал от Медведя об успехах Шрейдера на ниве разоблачения «валютчиков». А затем, увидев, как попутчик снимает пояс с прицепленной кобурой, иронично спросил, не собирается ли Михаил Павлович в него стрелять? (бешеный характер Шрейдера был общеизвестен). Тот не менее ехидно ответил, что террор — не его стихия, уев Николая Николаевича эсеровским прошлым. После этой пикировки чекисты молчали всю дорогу…