.
Кузьмин со Слепковым были отправлены в Москву, где ими занимались столичные следователи, оформившие подследственным довольно умеренные сроки. Сдержанная позиция лубянского начальства не позволила алексеевским подчинённым развернуть перспективное дело. Поначалу новосибирские следователи, сломав «марксистов-ленинцев», взяли от них показания о том, что Бухарин, Рыков и Томский решили приступить к террористическим методам борьбы со сталинским руководством.
Чекисты опирались на следующее красноречивое место в дневнике Кузьмина от 3 ноября 1928 г.: «Вчерашнее замечание Саши [А. Н. Слепкова] — и в следующий раз даже в шутку не говори таких вещей, как убить «К[обу]», тебя за это расстреляют». В обнаруженном у Кузьмина при обыске наброске политической программы значился и пункт о «немедленной высылке Кобы» (Сталина) за границу. Эти записи не были забыты чекистами. В 1937-м Н. И. Ежов на февральско-мартовском пленуме ЦК ВКП (б) подчёркивал, что мысль убить Сталина была зафиксирована в дневнике террориста-рютинца Кузьмина ещё в 1928 г.
Из показаний К. К. Кацарана, знакомого с Кузьминым с конца 1929 г., становится известным факт разговора Кузьмина с Бухариным, который в 1931 г. осведомился, подаст ли ему Кузьмин, недовольный отступничеством вождя, руку. Бухарин тогда сказал ученику: дескать, Володя, если вы обратили внимание на место в моей статье о крестовом походе папы римского против СССР, где было рассказано и о построении ордена иезуитов, и об отказе иезуитов от собственной личности во имя провозглашённой цели — так я его «специально подпустил». Тогда же Бухарин подчеркнул, что заявления об отходе от прежних взглядов не следует принимать всерьёз: «Всё это есть г…но, а главное, надо сохраниться (в политическом смысле — А. Т.)». В дневнике Кузьмина была обнаружена запись, свидетельствовавшая о его согласии с Бухариным: «В случае вскрытия лица лицемерить, признавать свои ошибки… лицемерить вовсю — обманывать эту шайку бюрократов…»
И. В. Юдалевич выжил и рассказал о жестоком следствии: ночных допросах, выстойках, карцере с голодным пайком. Он писал, что «отказывался стоять, не выносил ругани, грубости, оскорблений, застращивания, а на попытку ударить меня лез в драку… изматерил нач. отдела, запустил в следователя чернильницу». Но в итоге был сломлен и подписал признание в антисоветской агитации. Не выдержали натиска бригады С. П. Попова и остальные арестованные. Всего Кузьмин, Слепков и их подельники назвали десятерых членов крайплана в качестве сообщников, но этот материал следователи не смогли развернуть в дело и отправили в архив, ограничившись осуждением трёх членов группы на три года лагерей каждого.