— Куда теперь, мисс Додд? — осведомился Лайон.
— Я не могу думать, когда меня держат на мушке! — чуть не плача, выпалила она. — Ничего не поделаешь! Я боюсь оружия. И вы мне не нравитесь. И мне не нравится, что меня сюда загнали силой!
Южноафриканец прищурил звериные глаза.
— Ну хорошо. Раз нужно для дела… — Сунув пистолет под пальто, он показал ей пустые, затянутые в перчатки ладони. — Теперь лучше?
Кэролайн попыталась взять себя в руки.
— Все равно вы нас убьете. Зачем мне вам что-то рассказывать?
От показного дружелюбия желтоглазого не осталось и следа.
— Когда мы найдем то, что ищем, я, может быть, изменю свое решение. Да и лорд Эшби следит, как коршун, за каждым моим движением — только и ждет промаха, — ухмыльнулся Лайон. — Вот и посмотрим, мужчина он или как…
— Вполне вероятно, мне представится такая возможность, — собрав жалкие остатки смелости, ответил англичанин.
Желтоглазый удивленно улыбнулся.
— Очень на это надеюсь. Куда идти, мисс Додд?
Когда Эшби со спутниками вошел в базилику, Торвальдсен и Меган подкрались к взломанной двери. Датчанин прислушался к разговору.
— Что мы тут делаем? — прошептала ему в ухо девушка.
Пожалуй, пора отправить невольную союзницу восвояси, решил он и указал в сторону: отходим.
Они побежали под дождем в прежнее укрытие. Неподалеку располагались туалеты и помещение, где, видимо, продавали билеты в храм.
Торвальдсен схватил Меган за руку:
— Теперь уходи. Немедленно.
— Одному вам не справиться.
— Я не хочу втягивать тебя в это дело.
— А женщину и второго вы тоже убьете? — поинтересовалась Меган.
— Если потребуется.
Она покачала головой:
— Вы не в себе.
— Верно. Я не в себе. Уходи!
Дождь лил как из ведра, водопадом стекал с крыш, барабанил по земле. Сцена напоминала отснятый замедленной съемкой фрагмент фильма. Благоразумная, рассудочная жизнь закончилась — осталось лишь безграничное горе. После смерти Кая он пытался найти новые источники радости. В работе. В политике. В благотворительности. В заботе о неприкаянных душах вроде Малоуна и Сэма. Однако ничто не смогло унять бурю, бушующую в душе на протяжении двух лет. Это его дело. Посторонние — лишние.
— Мне не хочется, чтобы меня убили, — наконец сказала Меган.
— Так уходи! — Торвальдсен швырнул девушке свой мобильный. — Он мне не нужен. — И направился к дверям.
— Дедуля… — окликнула она его.
Датчанин остановился, даже не повернув головы.
— Берегите себя… — мягко, с искренней тревогой проговорила Меган.
— Ты тоже.
Он вышел под дождь.