Порой обе версии уживаются в людских умах одновременно (сочетаясь в той или иной пропорции). По принципу: «да, был близок к царской семье, но и сам был не такой плохой, как расписывают». Или – «да, проходимец был, конечно, изрядный, но с царской семьёй виделся редко, а на государственные дела и вовсе влияния не имел».
Однако все эти «благие» предположения не выдерживают никакой критики. И аморальное поведение Распутина, и его близость к царской семье, и его причастность к назначениям заведомо негодных людей на высокие посты – подтверждаются огромным количеством свидетельств и документов, чья подлинность не вызывает сомнений. Это дневники Николая Второго, переписка императора с императрицей, журнал наблюдений негласного надзора, установленного за Распутиным полицией, воспоминания государственных деятелей и вообще лиц, близких к царской семье (и – безусловно ей преданных), а также их показания Чрезвычайной следственной комиссии Временного правительства.
Даже ближайшие «коллеги» Распутина – Анна Вырубова и Юлия Ден – впоследствии пытались всячески дистанцироваться от «старца» (хотя получалось у них это не очень убедительно). Особенно комично в этой связи заявление «наивной» Вырубовой в её эмигрантских воспоминаниях: «Я всегда сожалела, что, если Распутина считали виноватым, его не судили, как следует, со свидетелями и т. д. Убийство же его – одна из самых тёмных страниц в истории русского общества, и вопрос о его виновности остаётся неразрешённым». Как же! – «неразрешённым»…
§ 4.4. Показательно, что борьбу с Распутиным начала не либеральная оппозиция, не революционеры и даже не падкая на скандалы «жёлтая пресса». Её начали «правые»! Борьбу с распутинским влиянием вели наиболее расположенные к Николаю Второму люди (мать императора – вдовствующая императрица Мария Фёдоровна, родная сестра императрицы – великая княгиня Елизавета), наиболее преданные Престолу чиновники (Столыпин, Коковцов, Макаров и Думбадзе), правые публицисты (Меньшиков, Тихомиров, Новосёлов и Богданович), представители Православной Церкви (епископы Феофан и Гермоген).
Словом, первыми повели борьбу против распутинского влияния именно защитники существующего строя, а не его ниспровергатели.
Левая оппозиция с запозданием подключилась к «распутинской теме» и отставала в этом деле на полшага – примерно до 1912 года, когда сведения о сибирском проходимце (стараниями его врагов-монархистов!) достигли ушей думских лидеров и либеральных щелкопёров. Но вот цели у слуг Престола и левых оппозиционеров были разные… Можно смело утверждать, что сам факт появления Распутина возле трона лидеры оппозиции расценили как подарок судьбы. Ибо, как известно, – «чем хуже, тем лучше». Соответственно, реальную ситуацию надо было ещё и максимально «драматизировать», нарисовав картину пострашней.