Никто до сих пор не знает, от кого и какими путями получал свою информацию Джек, но ясно одно — у него самого был настоящий нюх на милицию, как у ищейки. Ментов ничто не могло спасти. Информаторы-рядовые, информаторы-начальники, плетельщики интриг, провокаторы, шпики и офицеры — Джек чуял их за версту, никакие прикрытия им не помогали, хотя соседи могли годами считать, что рядом с ними живет бывший служащий на пенсии, или художник, или бродяга, или продавец духов, или просто чудак-одиночка.
Их находили в кучах старья, как все остальные трупы. Но где-нибудь поблизости всегда оказывались документы, подброшенные специально для журналистов или местных жителей, из которых неопровержимо следовало, что убитый был на службе у милиции. А еще их выдавали жуткие, рваные раны на обеих сторонах горла — как будто кто-то огромными зазубренными ножницами сдавил им шею, чтобы отрезать голову, но потом передумал и отпустил. Это была личная подпись Джека-Переделанного, и оставлял он ее тем, что пожаловал ему город.
Вот это и было плохо. Властям не нравилось, что Джек решил, будто он может безнаказанно поднимать руку на служащих правительства. Это я знаю точно. Вот когда им стало очевидно, что поймать Джека — их первейшая задача. Но все их усилия, все деньги, которые они готовы были потратить на подкуп, вся магия, которую они применили, — все эти канализаторы и сканеры, эмпатические машины, трудившиеся в полную силу днями напролет, — все это ни к чему не привело, а поймали они его только благодаря везению и одной мелкой какашке, которой вздумалось обернуть свои знания себе на пользу.
Я расстарался и подстроил все так, чтобы первым войти к этому предателю в камеру, когда мы его взяли. А еще я постарался остаться с ним наедине. Это, конечно, нарушение, но что было — то было, на том стою.
Я ведь уже не первый год на этой секретной политической службе. И в ней есть свои условности, которые необходимо соблюдать. Одна из них вот какая — дело всегда должно оставаться делом, и никаких личных счетов. То есть когда я применяю те меры воздействия, которые применить необходимо, когда я делаю то, что нужно сделать, то это всего лишь работа, пусть иногда и неприятная, — не больше, но и не меньше. Ведь когда искореняешь общественное зло — а именно этим мы и занимаемся, не сомневайтесь, — приходится иногда прибегать к довольно жестоким методам, но нельзя получать от них удовольствие, иначе превращаешься в садиста. Нужно просто делать свою работу.
По большей части, так дело и обстоит.
Но не в тот раз.