Лефлер охнул.
– Как вы можете, он же все чувствует! – возмутилась Земфира.
– Да вы что, дорогуша, – он еще в шоке.
– Сами вы в шоке... Доктор Йорк, я могу ставить блокаду?
– Конечно, Земфира, ставьте.
– Я начну с лица.
– Начинайте, откуда считаете нужным, – согласился Йорк.
Рино внутренне напрягся. Сказать по правде, он боялся пиявок, а еще пауков и желтых жуков со странным названием «макинтош».
Он ожидал долгой и мучительной процедуры, но быстрые и почти нечувствительные уколы следовали один за другим, и лицо Рино покрывалось слоем слизистых животных, призванных избавить его от мучений.
– Земфира, это правда, что вы поете?
Это был Курт, и он мешал девушке делать ее работу.
– При виде вас, Курт, я петь не собираюсь. Я не люблю курильщиков – они отвратительны.
– Да что же плохого в курильщиках, Земфира? И потом, я тоже пою. Мои соседи, вы не поверите, дважды заявляли на меня в полицию.
Земфира хихикнула, и очередная пиявка, выпав из ее рук, шлепнулась Рино на живот, однако ее тут же подобрали и положили на нужное место.
Пока укладка происходила на груди, в области внутренних кровоизлияний и поломанных ребер, Рино сосредоточился на ощущениях своего многострадального лица.
Пиявки проникали своими стилетами все глубже, но с холодным покалыванием приходило и облегчение. Лефлер совершенно определенно чувствовал, как опадают его чудовищные отеки.
«Похоже, они действительно лечат меня», – подумал он. От мысли, что избиения больше не будут повторяться, Рино ощутил прилив оптимизма. Скорее всего, это была просто ошибка. Его с кем-то спутали. Хорошо, что не успели забить насмерть, – вот тогда был бы номер.
Лефлер даже не заметил, как он то ли потерял сознание, то ли просто крепко уснул.
Последним воспоминанием был разговор Земфиры и Курта. Видимо, доктор Йорк вышел на время, и Курт упрашивал девушку встретиться с ним, а та не говорила ни «да» ни «нет».
В конце концов, когда доктор Йорк вернулся, она дала свое согласие. Земфиры, они все такие – непостоянные.
Курт на радостях пообещал доктору Йорку бросить курить и всадил в вену Рино заряд концентрированной глюкозы. И все. Сон. Долгий сон.
А потом, когда Рино проснулся, в больших широких окнах без решеток была темнота, и, стало быть, он спал очень долго.
Висевший возле двери светильник едва выделял из кромешной тьмы шкафчик, еще одну пустую кровать, пару тапочек у входа и подводное ружье, висевшее на стене.
Словно выпавшая с полки книга, раскрывшаяся на случайной странице, отворилась дверь.
Лефлер вздрогнул, узнав вошедшего. Это был одни из тех парней, что с такой любовью и тщательностью отделяли его мясо от костей.