– Это был еще не я... – прозвучало в эфире, и Хэнке понял, что кто-то выбрал его своим личным врагом.
Между тем пограничников осталось не более двух десятков, и им противостояло только пять машин отряда Хэнкса Эспозито. Но и они бьии подранены и все тяжелее развивали тягу, уходя от прицелов противника.
– Пронин! – крикнул Хэнке, и сам почувствовал, что в голосе его звучит отчаяние.
– Ну?!
– Хомяк жив?
– А что ему сделается – спит, зараза...
Майор вышел на двух «штюсов» противника и стойко выдержал их торопливый залп, затем ответил со всех стволов и разделал одного на части.
– Отличный ход, Пронин! – выкрикнул Хэнке, но в этот момент фонарь его кабины пробило снарядом. Извилистые трещины побежали по стеклу, и воздух со свистом покинул кабину. Декомпрессионный костюм держал нагрузку, но ощущения были просто отвратительными.
– Ах ты! – в отчаянии воскликнул Хэнке, на секунду теряя управление. – Хорошо, что у меня нет хомяка!
– Проблемы?! – спросил Пронин.
– Да, у него проблемы, – ответил за Эспозито чужой зловещий голос. – Он теперь мой...
– А ты мой, – просто ответил майор Пронин.
– А ты знаешь, кто я?! – возмутился неизвестный.
– На сегодня – ты труп, – пообещал майор.
Он имел основание на такие заявления, поскольку с начала боя не получил ни одной царапины. Такое случалось редко, но если случалось, то имело большое значение.
Между тем Хэнксу становилось все хуже. Только теперь он понял, что ранен осколком в живот.
«Вот дерьмо, а я думал, у меня диарея», – произнес он про себя.
Кровь была совсем близко, она была рядом и струилась по ногам, но дотронуться до продырявленного живота Хэнке не смел. Тогда его перчатки стали бы скользкими, а он еще надеялся сегодня пострелять.
– Я., еще... постреляю... – прошептал он в эфир.
– Что с тобой, Хэни-Мэни?! – закричал Пронин.
– Он подыхает, – ответил за Хэнкса чужой голос.
– Да, я подыхаю, – признался Эспозито. – Мита, держи задачу, Миша. У нас все шансы...
Сознание Хэнкса текло, словно вода, оно просачивалось сквозь песок и землю, оно питало травы и, испаряясь, возносилось к небесам.
– Держи задачу, Миша... – снова произнес он, хотя чувствовал, что уже умер.
Его руки совершали маневры, пускали машину по плоскости, нажимали на гашетки, отгоняя обнаглевшего врага, но сам Хэнке был уже далеко.
«Где-то здесь меня встретят Келюс и Зико. И Баден-Баден, он не должен был уйти далеко».
В какой-то последний момент угасающее сознание отметило зловещий силуэт вражеского «штюса», и мертвые пальцы Хэнкса Эспозито вдавили кнопку залпового огня.
– Это он, – прошелестел Хэнке за секунду до того, как его машина вспенилась от дробных ударов автоматических очередей.