Мэтт ведет машину очень осторожно, медленно поворачивая руль и старательно объезжая все неровности на дорогах, будто у меня сломана нога и тряска мне повредит. В больнице настояли на тщательном обследовании, хотя я и говорила, что, кроме пореза на шее, который даже зашивать не пришлось, меня ничего не беспокоит. Мелисса мне не навредила.
Меня уложили в палате рядом с Кейти, которой дали успокоительное. Она тоже осталась цела и невредима, хотя и очень переволновалась. Медсестра сдалась, осознав, что нас не оттащить друг от друга, и в итоге отодвинула занавески, закрывавшие отдельные кровати, чтобы мы с Кейти видели друг друга. Мы пролежали там около получаса, когда приехал Айзек. От его былой самоуверенности не осталось и следа.
— Кейт! О господи, ты как? Я приехал, как только смог. — Он садится на край кровати и сжимает руки Кейти, всматриваясь в ее лицо, пытаясь увидеть следы травмы. — Ты не пострадала?
— Со мной все в порядке. Прости, что подвела вас с сегодняшним выступлением.
— Боже, даже не думай об этом. Поверить не могу, что тебе пришлось пережить такое!
— Но все купили билеты…
— Мы выплатим им компенсацию. Забудь о пьесе, Кейт. Это неважно. Главное, что с тобой все в порядке.
Он целует ее в лоб, и впервые мне не кажется, что он притворяется. «Айзеку действительно нравится Кейти», — вдруг понимаю я. А ей нравится он.
Он оглядывается и натыкается на мой взгляд. Сейчас я уже жалею, что медсестра отдернула эти занавески. Не знаю, что сейчас выражает лицо Айзека, и не знаю, может ли он понять, о чем я думаю.
— Досталось же вам, — говорит он.
— Да уж.
— Я рад, что все закончилось. — Помолчав, Айзек с нажимом добавляет: — Надеюсь, теперь вы сможете об этом позабыть. Оставить все случившееся в прошлом.
Если Кейти и удивляет, что ее парень говорит со мной таким странным тоном, она этого не выказывает. Айзек не отводит взгляда, словно пытаясь удостовериться в том, что я его поняла. Я киваю.
— Я тоже на это надеюсь. Спасибо.
— Почти приехали, — говорит Мэтт.
Саймон сидит рядом со мной на заднем сиденье. Он обнимает меня, и я опускаю голову ему на плечо.
В больнице я сказала ему, что в какой-то момент подозревала его в связях с тем веб-сайтом. Мне пришлось — угрызения совести сводили меня с ума.
— Прости меня… — шепчу я.
— Тебе не за что просить прощения. Представить себе не могу, что тебе пришлось пережить. Наверное, тогда тебе казалось, что ты никому не можешь доверять.
— Тот блокнот…
Я вспоминаю обрывки записей: имя женщины, ее одежда. Я была так уверена, что держу в руках доказательство преступления.