— У нас на стекольный завод большая делегация приехала, — объяснила отсутствие обычных номеров миловидная девушка на ресепшене.
У нее была шикарная грудь третьего размера, пухлые розовые щечки и невероятно длинные ресницы. Если верить бейджу — звали ее Ольга.
— Скажите, Оля, а в вашем ресторане после делегации что-нибудь поесть осталось, или эти стеклодувы все смели? — спросил Мэлор, забирая со стойки ключ от номера.
— Ой, а он у нас до полдевятого работает, — Ольга взглянула на часы. — Пятнадцать минут до закрытия осталось. Если хотите, я в номер ужин принесу.
— Круто, а что у нас в меню? — поинтересовался Эд, у которого от разговоров о еде в животе приключилось небольшое бурление.
— Подождите на диване, я сейчас позвоню на кухню и узнаю, осталось ли у них что-то из еды.
Сидеть после долгой дороги совсем не хотелось, и приятели решили выйти на улицу покурить. Вернувшись, они застали Ольгу в компании молодого человека в поварской одежде. Незнакомец представился Юрием — помощником повара — и сказал, что из съестного на кухне остался лишь плов и бутерброды с красной рыбой. Но если гостей такое меню не устроит, то он готов задержаться и приготовить что-нибудь на скорую руку. Эд и Мэлор ответили, что гости ужасно голодны и их устроит любая еда, которую можно без опасных последствий для здоровья употребить в пищу. Приняв заказ, Юрий удалился на кухню, а Ольга проводила гостей в номер.
Номер оказался светлым и просторным. Помимо спальни и ванной комнаты, в нем располагались гостиная и кухня. Причем кухня оказалась полноценной: микроволновка, чайник, плита и холодильник — пустой, но исправно работающий.
— Ух ты! — воскликнул Эд, оглядывая номер. — Да тут полноценная квартира. Чур я в гостиной на диване сплю!
— А чего не на кровати, в спальне? — удивился Мэлор.
— У меня в детстве в комнате почти такой же стоял.
Эд сел на диван, несколько раз качнулся, пробуя пружины, пощупал ткань, а потом растянулся во весь рост и сказал:
— Очень похож. Да и до холодильника рукой подать. Вдруг проголодаюсь.
— Угу. Только чтобы из холодильника еду взять, ее туда нужно сначала положить, — вполне резонно заметил Мэлор.
— Обязательно положим если, конечно, от ужина что-нибудь останется. Ты в душ пойдешь?
Мэлор скривил недовольную гримасу. Он не любил мыться, поскольку считал мытье занятием неприятным и утомительным. Он понимал: приводить себя в порядок периодически необходимо, но повторять подобное каждый раз, когда у тебя появилась возможность дотянуться до душа — верх кретинизма. По его мнению, помешательство на чистоте, приключившееся с человечеством в последние тридцать лет, являлось ничем иным, как глобальным и фееричным маркетинговым обманом. Превратив культ чистого тела в догму, косметические корпорации гребли деньги лопатой, втюхивая людям всевозможные шампуни, лосьоны, мыла, кондиционеры, гели и прочую дребедень.