Почему в России не Финляндия? (Лагунов) - страница 50

Вот, уехали в Британию Гейм и Новосёлов. Получили за что-то там своего Нобеля. Российский журналист, полный чудак, спрашивает у них: не хотят ли они домой вернуться, в Россию. А они и отвечают, что не хотят, так как в Британии на решение какого-нибудь сложного вопроса им требуется всего 6 месяцев, а для этого же решения надобно России 10– 12 лет! Вот и продолжайте закручивать гайки! Так можно и до 20 лет довести сроки. А иной раз, возможно, и жизни не хватит на какое-нибудь нововведение! И чем отчетливее в стране просматриваются признаки неискорененного рабства и снуют толпы руководителей, похожих на БНЕ, тем сложнее в ней жить, по вечно неизменным правилам вечно неизменяемой власти, которая всё знает и всем хочет «управлять». И гайки все затянуты до упора!!! А мозга-то или не хватает у власти, или его вовсе нет!!! И вот получается управление ради управления! Управление есть, а результат – ни к черту.

Если неправильно собрана электрическая цепь, то при ее включении происходит короткое замыкание, и всё горит синим пламенем. А вот при неправильно сделанной системе управления ходят трамваи, взлетают самолеты и только изредка они налетают на аэродромные машины. А так всё нормально работает! А система управления – ни к черту! Это происходит потому, что под системой управления кругом работают люди, а люди хотят жить. И при всякой опасности они начинают выкручиваться и уворачиваться. А в электрической цепи – так там одни электроны. Летят навстречу друг другу, у одного мозгов нет, и у другого нет, они и не могут думать, чтобы увернуться. Бац, один в другого – и получай короткое замыкание. Вот он, результат! Ну, если короткое замыкание можно считать результатом… То тогда, конечно, другое дело!

Припоминаю одного такого, очень похожего на народ, человека, по совместительству крупного советского руководителя. Я обещал про него рассказать. Вместо БНЕ (Бориса Николаевича Ельцина, которого после введения им для себя моратория на смертную казнь я стал звать Индульгельциным) в России запросто мог быть вполне главноуправляющим страной другой знатный «строитель» – Анатолий Николаевич. Он был такого же двухметрового роста (то есть тоже с оглоблю). Даже внешне он был немного симпатичнее и не с таким сантехническим голосом, как у БНЕ, а больше булькающим утробным, и с весьма вальяжными манерами. А пил он значительно даже меньше, чем БНЕ. А может, просто он покрепче был… Я его видел относительно молодым, уж точно до его сорока лет… Он, вероятно, не успел к тому времени добить свой организм до ручки. Он подходил еще и потому на роль БНЕ, что был весь таким же, совершенно аналогичным малограмотным управляющим идиотом. Такие экземпляры способны на любые действия, а в несистемной России подобное качество нередко приносит совершенно оглушительный успех. У нас на моторном участке имелся итальянский стенд для обкатки двигателей. На нем стоял электромотор 72 киловатт с реостатным пуском. В один прекрасный день этот пусковой реостат распоясался и меня едва не убил. В его металлической требухе случился заворот кишок, и на его стальной бочкообразный корпус (итальянцы тоже шутники неслабые: всё абсолютно у этого стенда сварганили из металла) попало напряжение в 380 вольт, а может и больше. Есть такая штука, обратная электродвижущей силе при размыкании цепи, там может и тысяча вольт приключиться. Ну, я и получил удар током. Хорошо, я был в рукавицах, так что удар не вышел смертельным, и руку мне не свело судорогой на штурвале реостата. Вскрыли реостат, причину установили: лопнул блок реостата, его изогнуло, он и замкнул на корпус, – отсюда и удар мне током; вызвали дежурных электриков. Явился и Анатолий Николаевич (он был главным инженером) и тут же с головой (или с головкой) «вник» в проблему стенда и приказал пускать двигатель без дурацкого реостата. Я сказал, что ни за что на свете этого не сделаю! Я не самоубийца и не сумасшедший. Но АН настаивал и не желал слушать никакие объяснения насчет короткого замыкания, силы тока и прочей чепухи. Электрики покорно присоединили провода, и АН приказал мне включать рубильник, то есть дернуть ручку ящика типа ЯРВ (ящик распределительный влагозащищенный). Я, естественно, категорически отказался. Тогда АН гордо выступил вперед и сам дернул ручку этого проклятого ящика. То есть он приступил «управлять»! Но, уже будучи неоднократно предупрежден о возможных последствиях такого «управления», АН всё же немного поостерегся. Он встал в сторону от электрощита. Сбоку, так сказать. После поворота рычага в ящике раздался взрыв, и крышка ящика ЯРВ со всеми электрическими кишками улетела в противоположную стену метров на десять. С рожей, перепачканной в саже от сгоревшей изоляции, бледный от испуга, АН растерянно озирал учиненный им разгром: оплавленные кабели, обгоревшую изоляцию, разломанный ящик… Он ведь устроил короткое замыкание на кабелях сечением в 100 квадратных миллиметров, а это очень серьезно! Стань он напротив ящика, ему бы точно снесло башку, начисто бы ее снесло, как ручной гранатой. Совершенно дружелюбным голосом я сказал АН, что я его предупреждал не делать таких опытов. АН глянул на меня безумными глазами, выдал какое-то утробное рычание и рванул чуть не бегом из цеха. Даже не сказал мне спасибо за то, что я ему фактически спас жизнь, вынудив принять самые элементарные меры предосторожности при этом мини– Чернобыле в сфере управления неподдающимися ящиками типа ЯРВ.