– Хорошо, – неожиданно легко согласился комиссар. – Тогда попрошу вас двоих пройти со мной. А остальные подождут здесь.
Алиса бросила на меня полный благодарности взгляд. Девушку трясло как в лихорадке. Байрон снял куртку и накинул бедняжке на плечи.
Мы с Китсом прошли в полуподвальное помещение. Наверное, во всем мире морги одинаковы – тусклый свет, плитка на полу, металлические столы, накрытые простынями. Молодой доктор откинул простыню с лица трупа. Да, это был он – тот, с кем я дралась на крыше. Доктор сдернул простыню чуть дальше, и я увидела зашитый грубыми стежками разрез-«бабочку» на груди покойника. Ну, меня такими вещами не испугать, видали и похуже, а вот за Китса я, признаться, волновалась. Но, к моему удивлению, парнишка был совершенно спокоен. На труп он смотрел равнодушно и без малейшего страха. Китс уверенно опознал нападавшего, да и я не видела смысла темнить. Запястья польского студента были изранены – видимо, пытался освободиться от наручников. Эх, зачем ты прыгнул в канал, идиот! Вспомнив, как странно вел себя Гробовский, я вполголоса спросила по-итальянски:
– У него в крови полно наркоты, да?
Молодой врач кивнул и только потом спохватился, поймав злобный взгляд комиссара. После этого нас с Китсом поспешили увести к остальным.
– Теперь я жду ответа всего на один вопрос, – жестко произнес комиссар, обводя тяжелым взглядом бледные физиономии романтиков. – Кто из вас надел на Гробовского наручники? Иными словами, кто из вас виновен в его смерти?
Романтики один за другим опускали глаза. Я не собиралась подставлять кого-то из ребят. В конце концов, этот поляк напал на Китса и хотел его задушить! Да и мне от него порядком досталось. Так что это была самооборона. И в канал его прыгать никто, извините, не заставлял. Я с тоской вспомнила мудреное итальянское законодательство. Сколько там мне светит за причинение смерти по неосторожности? Пять лет? Я уже открыла рот, чтобы признаться… Как вдруг за спиной у меня послышался незнакомый, очень доброжелательный мужской голос:
– Евгения, ничего не говорите. Я адвокат, представляю этих молодых людей.
Я вздохнула с облегчением. Мой художник не подвел!
– Значит, это ваш адвокат? – недоверчиво поинтересовался комиссар. – И как его имя?
– Луиджи Падроне, господин комиссар. – Я наконец-то смогла улыбнуться. Мое настроение стремительно улучшалось, да и в глазах романтиков затеплилась надежда на благополучный исход. А вот комиссар стремительно мрачнел – прямо на глазах. Видимо, имя Падроне было ему знакомо.
– Господин комиссар, позвольте вас на пару слов.