– Гриша, скажи своим, пусть присылают сватов.
– Обязательно скажу, родная, – взяв ее за руки, пообещал он.
А в это время бледно-розовый осколок луны, повисшей над Тереком, заслонила набежавшая из-за гор тучка и прикрыла шелестящую иву легкой, дрожащей на свету тенью. Неожиданно смолкла трель сверчков. Налетел горный ветерок и хлопотно качнул верхушки деревьев. А они, забыв обо всем на свете, сидели рядышком и целовались еще горячей, чем накануне. Маша в тот вечер ушла первой, взяв с него слово, что он пойдет следом за ней и непременно расскажет о своих намерениях отцу. Свою же мать она еще утром посвятила в эту задумку.
– А я давно мечтаю выдать тебя замуж, – сказала ей мать.
– Почему, мам, торопишься, думаешь, никто не возьмет такую? – спросила Маша.
– Ну, не совсем так, если нашелся женишок, – улыбаясь, отвечала ей мать.
– А ты не смейся, – с обидой проговорила Маша, – вот уйду к мужу, и будешь плакать.
– Да, это верно, доченька, – уже серьезно ответила мать, гладя ее по голове.
Маша бурно расцеловала ее и принялась хлопотать по дому.
«Вскоре у них действительно были сваты. А потом была свадьба», – вспоминал Григорий.
Мелкий ивнячок подступал зарослями к самой воде и скрывал его от берега. Вода круто огибала песчаный мыс и вековым однообразием наваливалась тяжелой стремниной на расположенный ниже обрывистый берег. Терек перед ним был во всей своей красе. Григорию приятно было глядеть на выпуклую, как ему чудилось, реку, которая со змеиным шипением наползала на него из-за песчаного мыса, завораживая таинственным движением своего гибкого тела.
От реки несло прохладой. Тихие всплески рыбы рождали в серо-пенистых отражениях магниевые вспышки, которые, серебристо расширяясь, плыли по поверхности, чтобы вновь появиться. Темный сом вольно подплыл к берегу, а затем, развернувшись, медленно ушел на глубину. «На ночь надо забросить крючки, глядишь, и сядет», – подумал Григорий, но тут подошли друзья, с кем предстояло ехать в Конвой.
– Не съездить ли нам на рыбалку? – обратился к Григорию один из них.
– Сейчас самое время, рыба прямо играет, – ответил Григорий.
– Давайте завтра, – вступил в разговор второй подошедший.
На том и порешили. Разговор продолжился. И надо было видеть лица товарищей, гордых за то, что им предстоит служить в Конвое Его Императорского Величества, хотя души всех их бередили одни и те же думы: «Скоро расставаться с родной стороной». Думы, думы, как трудно бывает управлять вами. Даже самый волевой человек далеко не всегда в состоянии подчинить себе их течение, как часть, вырвавшись из-под контроля его разума, вы, словно потоки талой воды, растекаетесь вширь, дробясь на отдельные ручейки, не всегда понятные в своем течении. И не успевает разум погнаться за одним из этих ручейков, как рядом появляется второй и третий, и порой уже невозможно бывает оценить тобою же порожденные мечты, надежды, ожидания…