– Я могу выделить для границы шесть с половиной батальонов пехоты, четыре сотни казаков, четырнадцать орудий и пять эскадронов драгунского полка, – доносил Воронцов.
В то же время царю доносили, что турецкое командование сосредоточило у границ огромную армию, численность которой намеревалось довести до пятидесяти тысяч человек.
Царь и военное командование понимали, что если снять с кавказских крепостей и укреплений войск в большем количестве, чем находил возможным Воронцов, то можно потерять весь Кавказ.
После долгих раздумий было решено перевести на Кавказ, и как можно быстрее, 13-ю пехотную дивизию, предназначенную раньше для Босфорской экспедиции и расположенную в Севастополе. Были отданы распоряжения о повышении бдительности и боеготовности в войсках корпуса и в казачьих станицах.
Получив известие о том, что Шамиль готовится к нападениям, атаман Федор Кульбака собрал станичное правление.
– Казаки! – обратился атаман к присутствующим. – Поступило сообщение, что Шамиль готовится к новому походу. Как бы к нам не нагрянули его нукеры!
– Не иначе, опять хочет напасть на Военно-Грузинскую дорогу, – сказал кто-то из стариков.
– Да, да, это как в прошлый раз, попытаются нарушить сообщение Тифлиса со Ставрополем, – послышалось в ответ.
– Кто же это их науськивает? Ну, никак не хотят спокойно жить.
– Что будем делать, казаки? – спросил атаман. – Караулы я уже усилил, наладил связь с соседними станицами, а что еще?
– Надо съездить к кунакам в аул, послушать, что они скажут по этому поводу, – предложил кто-то.
– Добре, я думаю, что это будет нелишне, – ответил атаман и объявил, кто завтра поедет с ним за Терек.
Выехали утром. С Терского хребта быстро наползал туман и застилал пространство белесой пеленой. В его клубящемся мареве то скрывались, то появлялись горы и окраина аула Азапшей, в который ехали атаман с сыном и десяток казаков.
Перебравшись через Терек, оглянулись. Станичная церковь прощально перебиралась сзади по небу своими куполами, в лицо дул свежий ветерок. Сытые лошади с охоткой трусили по дороге. Настроение приподнятое. Всякий раз, когда млеет душа к оставленной позади вольной округе, хочется запеть что-нибудь казачье, былинное. И казаки запели:
Дремлет знойная степь… Вон, обоз
казаков
Протянулся как цепь по вершинам
холмов,
Что за пыль там взвилась в стороне
далеко
И столбом поднялась к небесам высоко?
Ближе, ближе… И вот на вспененных
конях
Мнится туна людей с ярой злобой
в очах.
И свернули в кружок свой обоз казаки,
И защелкал курок, засверкали клинки…
В аул въехали, когда туман совсем разошелся. Из мечети, мимо которой они проезжали, глухо доносился молитвенный речитатив муллы. Навстречу шли двое горцев. Один из них тянул на веревке отчаянно упиравшегося белого барашка, нахлестывая его хворостиной, другой что-то приговаривал.