И все войска, за исключением части сил I корпуса, которых от Унген повезли до Бухареста поездом, пошли походным порядком: VIII и XII корпуса к Бухаресту, XI – к Бранлову. Дороги были забиты. В центре по ним двигались обозы, слева – конница, справа – пехота. Впереди колонны двигались ревущие гурты скота, предназначенного на убой, за ними подводы с провиантом. Это был грандиозный поток, который поражал своей величественностью и мощью. Со всех сторон раздавались звуки духовых инструментов. «Барабанный бой наводил некий род ужаса, а шум литавр воспламенял кровь», – говорили очевидцы.
Командир XI корпуса князь Шаховский, опасаясь выдвижения турок на Сирет, вызвал к себе лихого казачьего офицера Стекова и приказал ему:
– Выдвинитесь вперед и разведайте обстановку. В случае появления крупных сил противника завяжите с ними бой.
– Есть! – ответил тот и отдал приказ 29-му Донскому полку приготовиться к выдвижению.
За девять часов они преодолели 80 верст и к вечеру, не встретив противника, заняли Барбашский мост – переправу через реку Сирет. Затем был занят Галац и Браилов, в устье реки Сирет были устроены минные заграждения. Развертывание армии было обеспечено.
14 июня армия подошла к Дунаю. Самым удобным местом для переправы было место у Фламунду, что в четырех верстах ниже Никополя. Однако Великий князь Николай Николаевич, сам сделав рекогносцировку, пришел к выводу, что турки, догадавшись о наших намерениях, возвели здесь сильные батареи и форсирование здесь Дуная повлечет большие потери. Вызвав к себе командира лейб-гвардии Терского казачьего эскадрона, он приказал:
– Останетесь здесь и будете создавать видимость подготовки к форсированию. К вам еще подойдет пехота, вот вместе и производите демонстрацию.
А командиру 14-й пехотной дивизии генералу Драгомирову он приказал идти на Зимницу и там скрытно от турок подготовить плацдарм для форсирования Дуная.
В ночь на 15 июня началась переправа. Великий князь в парадном мундире, сверкая орденами и бриллиантами, сам выехал подбодрить солдат. Конь под ним шел размашистым аллюром, солдаты при появлении Светлейшего поднимались с земли. Николай, глядя вперед, подняв руку, кричал им:
– При мне, ребята, вставать ненадобно. Зато прошу вас, братцы, под пулями вражескими, на том берегу, не ложиться.
Возбужденный, он выехал на самый край берега. Дунай разлился после дождей так, что правый берег лишь угадывался в дымке. «И не какой он не голубой, – подумал Великий князь, – а красновато-бурый». И стал наблюдать за переправой. Одна колонна успешно, без единого выстрела переправилась на тот берег. За ней пошла вторая. Но тут неожиданно турки открыли огонь. Снаряды стали рваться около командующего и его свиты. Горячий конь гарцевал под ним, и адъютант заметил: