— Вы и нынче вечером возглавляете эту группу?
— Да.
— Потрясающе.
— Вы откуда вышли? — спросила она.
— Из подземки, — сказал Ричер.
— Разве там не было ленты ограждения?
— Что-то не помню.
— Вы пролезли через нее.
— Сверьтесь с Первой поправкой.[2] Я совершенно уверен, что имею право ходить там, где хочу. Именно это сделало Америку великой страной, не правда ли?
— Вы здесь мешаете.
— Чему?
Женщина по-прежнему смотрела куда-то ему за спину.
— Не могу вам сказать, — ответила она.
— Тогда нужно было сообщить машинисту, чтобы он здесь не останавливался. Одной ленты недостаточно.
— У меня не было на это времени.
— Это почему же?
— Не могу вам сказать.
Ричер ничего на это не сказал.
А женщина вдруг спросила:
— А что именно вас интересует в этой стеклянной части здания?
— Я вот подумываю, не предложить ли мне им свои услуги в качестве мойщика окон? Это могло бы помочь мне снова встать на ноги.
— Ложь федеральному агенту — это уголовное преступление.
— В эти окна каждый день смотрят миллионы людей. А им вы этот вопрос задавали?
— Я спрашиваю вас.
— Мне кажется, Эдвард Хоппер[3] именно здесь писал своих «Ночных ястребов».
— А это что такое?
— Картина. Весьма известная. На ней изображено, как будто поздно ночью смотришь сквозь окна в чью-то столовую и видишь там одиноких ужинающих людей.
— Никогда не слышала, чтобы ужинающих людей называли «ночными ястребами». Во всяком случае, не здесь.
— «Ночные ястребы» в данном случае — это люди, ночные воры. А ужинавшего человека звали Филлис.
— Никогда не слыхала, чтобы ужинающего человека вообще как-то звали.
— Не думаю, что там вообще кто-то был.
— Вы сами только что сказали, что был.
— Я думаю, что Хоппер увидел это место и вообразил себе ужинающего человека. Или, по крайней мере, закусывающего у стойки в ланч-баре. Вид точно такой же. Если смотреть с этого места, где мы с вами стоим.
— Кажется, я знаю эту картину. На ней три человека, верно?
— Плюс еще один за стойкой. Он вроде как нагнулся, возится с чем-то в раковине. А позади него два кофейных автомата.
— На переднем плане супружеская пара, они сидят рядом, но не касаются друг друга, а дальше одинокий парень, сидит сам по себе. Спиной к нам. В шляпе.
— Все мужчины носят шляпы. У женщины рыжие волосы. Она выглядит грустной. Жуткое одиночество там изображено, такое жуткое, какое я когда-либо видел.
Ричер посмотрел сквозь настоящее стекло. Было нетрудно представить себе сияющий внутри яркий свет флуоресцентных ламп, от которого люди кажутся пришпиленными к своим местам, как слепящими лучами прожектора, выставляющими их самым безжалостным образом на обозрение любого, стоящего на темной улице снаружи. Разве что сейчас темные улицы вокруг пусты, так что их никто не мог видеть.