— Но она же не останется, как вы думаете? Остаться в Маунт-Салюсе без мужа? — спросила миссис Болт, жена пастора. И тут же себя утешила: — Нет, ее ненадолго хватит. Уедет непременно.
— Ну, я бы на вашем месте на это не рассчитывала, — сказала старая миссис Пийз. — Вы же видели, из какой она семейки.
— Подумайте-ка сами, захочет ли она жить под другой крышей или тут остаться, вот и поймете, — сказала мисс Теннисон.
— А при нем чем она тут занималась? — спросила миссис Болт.
— Да ничем, сидела да ела, — сказала мисс Теннисон, — а сама все время притворялась, что ест как воробышек.
— Ей только и оставалось, что питаться. Раз не к чему руки приложить, — сказала миссис Пийз, приподнимая шаль невероятных размеров, которую она вязала в матовом отсвете цветущего дерева.
— Ну что вы, разве не знаете, сколько забот и хлопот в таком огромном доме. — Мисс Адель подняла голову. Почти незаметная насмешка, обычно звучавшая в ее голосе, снова зазвенела в этих словах.
— Ну, не то чтобы в доме был хаос. Впрочем, да! — сказала мисс Теннисон. — В каком состоянии они его бросили, когда уезжали, я и говорить не стану, в каком виде мы с Адель все тут нашли.
— Наверно, и кровать была не застлана? — попыталась угадать жена пастора.
— Что ж, может, он был с ней счастлив. Больше вы от меня ничего не слыхали и не услышите, — сказала мисс Теннисон.
Дикие флоксы, голубые, как озеро, окружали мисс Адель Кортленд, и она сказала:
— О да, он в ней души не чаял.
— Не чаял. Вот именно. Вы точно сказали, — подтвердила мисс Теннисон.
Лоурел продолжала выпалывать сорняки. Протягивая руку к каждому стебельку, она словно слышала голос матери, называвший сорняк по имени: «Крапива», «Это просто бурьян», «Ну-ка вон отсюда, гадкий вьюнок!».
— Если уж и не чаял души, то никак не за игру в бридж. Ей больше по силам в подкидного дурачка играть, — сурово сказала старая миссис Пийз.
— Да он ее просто обожал, все мужчины такие. Мне бы только хотелось, Лоурел, задать твоему дорогому папочке один-единственный вопрос, если бы он сюда вернулся хоть на минутку, — сказала мисс Теннисон. Она с трудом наклонилась вперед и прошипела: — Куда девался его здравый смысл?
— Не так уж он был стар, — подхватила миссис Пийз. — Я ведь старше его. Правда, ненамного.
— Мужчина может сочувствовать такому ребенку, как Фэй, и все же не заходить так далеко, — сказала мисс Теннисон. Она окликнула Лоурел: — Лоурел, ты знаешь, когда он привез ее в ваш дом, она понятия не имела, как отделить желток от белка.
— И он тоже, — сказала мисс Адель.
— «Сковородки» — она так всю кухонную посуду называла, все вещи, которые остались на кухне после твоей матери, Лоурел. Сама знаешь, такие слухи разносятся по городу в мгновение ока. До чего дошло, даже говорить неприятно, — сказала мисс Теннисон, — но по воскресеньям, когда Миссури нельзя было затащить в дом никакими силами, они прямо из церкви отправлялись обедать в отель, в тамошний ресторан.