– Я понял тебя, о мудрый! – молодой жрец почтительно склонился перед Шаамером.
– А если понял, так изволь поступать так, как велит тебе священный долг учителя!
Ат Сефор низко поклонился, поднял свою учебную палку и ударил по спине нерадивого ученика.
– Больше, больше рвения! – потребовал суровый старик. – Я не слышу воплей этого лентяя!
Ат Сефор вспомнил, сколько побоев доставалось ему самому в дни учения, и удвоил рвение. В конце концов, старший жрец прав: если в юности не вложить при помощи палки знания в сердце ученика, нечего потом ожидать, что он станет мудрым!
Наконец дневные занятия завершились. Ат Сефор распустил учеников и удалился в свою скромную келью, где немного вздремнул.
Проснулся он как от толчка. Ему показалось, что кто-то произнес прямо над ухом его имя. Сон не освежил жреца, он чувствовал себя разбитым, на лбу выступила испарина.
Судя по красноватым отсветам на стенах кельи, солнце уже клонилось к закату. Издалека, со стороны величественного храма Ра уже доносились звуки вечернего гимна.
Ат Сефор вскочил, как будто за ним гнались тысячи демонов Западной пустыни: еще немного – и он опоздает на встречу с Габд-а-Батхом, а ночной грабитель подозрителен и своенравен, как женщина, и может передумать!
Стражник у ворот безмолвно принял от молодого жреца ежедневную мзду и отвернулся. Должно быть, он думал, что Ат Сефор закрутил интрижку с одной из гетер, нашедших приют в домиках возле переправы на правый берег.
Солнце уже скатилось за вершины Западных гор, и дорога была плохо различима в сумерках. Ат Сефор смотрел под ноги, чтобы не угодить в расщелину или не наступить на змею или скорпиона, и время от времени вглядывался в разбросанные по сторонам от тропы надгробья, опасаясь потерять верное направление.
Небо быстро темнело. Скоро на нем проступили мерцающие звезды. Воздух стал более свеж, в нем замелькали охотящиеся летучие мыши, раздались едва слышные шорохи ночных созданий.
Наконец, впереди на фоне лилового неба проступил темный силуэт скалы, напоминающий голову шакала. Ат Сефор пошел медленнее, пристально вглядываясь в сгусток тьмы у подножия скалы, и все же вздрогнул от неожиданности, когда рядом с ним возникла человеческая фигура.
– Во имя Анубиса! – воскликнул жрец, различив черты Габд-а-Батха. – Ты испугал меня, Шейх! Ты движешься бесшумно, как будто на ногах у тебя не сандалии, а мягкие кошачьи лапы!
– Мое ремесло не любит шума! – проговорил грабитель, блеснув в темноте белками глаз. – Ты припозднился, жрец. Я уж думал, что ты испугался и не придешь.