А вообще-то сорвиголова – это, возможно, человек, просто еще не нашедший собственного дома.
Все прочие гостиничные служанки роились вокруг больного, всячески сражаясь между собой за его внимание – правда, Эдит не понимала, зачем им это нужно. Ведь у такого кавалера вряд ли благородные намерения относительно простой служанки! Она знала, что кое-кто из горничных не прочь покувыркаться со случайным гостем и потом получить какую-нибудь безделушку за труды, но для Эдит подобное было совершенно немыслимо.
Пускай она всего-навсего горничная, но у нее есть гордость! И пусть у нее почти ничего больше нет, зато она затейница и рукодельница, умеет читать и даже немного писать, а еще владеет тайными умениями, которые передала ей мать. А матушка в их деревне слыла уважаемой женщиной. В ее дверь то и дело стучались с просьбами кого-нибудь исцелить, предлагая взамен деньги и даже последнюю в хозяйстве курочку. Однако матушка брала лишь пару монет – чтоб хватило расплатиться с мясником, – а остальное отдавала назад. Целительство было ее призванием, ее святым долгом – и женщина считала грехом продавать отчаявшимся свой дар, полученный свыше…
Но когда матушка скончалась от тяжелой хворобы, которую Эдит исцелить оказалась не в силах, осиротевшая дочь не смогла оставаться более в родной деревне. Отважная девушка решила отправиться в Лондон, где у нее, если верить семейной легенде, были какие-то родственники.
К сожалению, средств на путешествие практически не было, и Эдит вынужденно задержалась в «Зеленом Ослике», надеясь со временем заработать на дорогу. Так и убирала она за постояльцами, и, не вешая носа, оставалась честной и добродетельной. О своих дарованиях целительницы она благоразумно не распространялась: в этих краях сильны были суеверия и предрассудки. Матушка успела ее предостеречь: «Порой люди не понимают таких, как мы, и чуть что винят нас в недороде или падеже скота. Будь осторожна! Оставайся скромной, молчаливой и храни наше Знание до тех самых пор, покуда оно позарез тебе не понадобится». Так и хранила Эдит свои умения в тайне – поскольку не хотела, чтобы ее сочли ведьмой и при первом же неурожае обвинили в ворожбе. Нет уж!..
Эдит понимала, что его светлость нуждается в ней. Все остальные полагали, что он вскоре оправится от простуды, однако она замечала больше, чем другие. Она слышала тихое посвистыванье в легких, видела лихорадочный блеск его глаз и дрожь в руках. Над изголовьем его светлости склонилась Ее Величество Пневмония, готовая заключить его в свои смертельные объятья…