Диалоги снаружи и внутри (Антология) - страница 40

На первую страницу

У ч е н и к (смущенный):

– Ты пел – и по морям летело,
Смолкал – и души наизнанку!

Т е н ь (вдруг оживившись):

– Нет, песня пелась, как хотела
Затем, что добивалась тела,
Как голытьбы – игра в орлянку!

У ч е н и к (смущаясь еще сильнее):

– Все любишь?

Т е н ь (усмехнувшись, с намеком):

– Так не сводят с нею,
А то сольемся вместе – и…

(отворачиваясь)

Прости, с рассветом я бледнею.
Прости.

«Когда и в будущем одна печаль руин…»

Мы, оглядываясь, видим лишь руины.

И. Б.
Когда и в будущем одна печаль руин,
О, как во сне шепчу я жизни имя!
И губы тянутся к трилистникам терцин,
Воркуют голуби, как на карнизах Рима.
На форум дня стремятся лепестки,
Воркуют голуби, и помогаю им я.
В календы крошками кормила их с руки,
Смеясь, календул городских подруга.
И на колени опускались голубки,
На платье желтое, не ведая испуга.
Что миг? Что вечность? Дымная вражда.
О, если б выпасть из ее пустого круга!
Брать хлеб доверия, ценить тепло гнезда…

Ватикан

Твой каждый камень дьявольски красив,
Бог-Ватикан! Свой каменный массив
Богам и смертным ты явил, как вызов.
Мы на твоих ладонях площадей
Похожи на испуганных детей,
Блуждающих средь арок, стен, карнизов…
На площади пригрезится ли мне
Понтифика усталый взгляд в окне
Библиотеки папской, или это
Лишь преломленный отсвет в витражах
Иль блеск на алебардах-бердышах
Охранного гвардейского дуэта…
А уходя, спиною ощутив
Органной мессы сладостный мотив,
На мост Святого Ангела ступаем
И, как во сне, границу двух миров
Пересекаем, глядя в Тибр, как в ров,
Где мрак тюремных стен неисчерпаем…

«Жизнь, как платье, давалась на вырост и вот – коротка…»

Жизнь, как платье, давалась на вырост и вот – коротка.
В ней нелепым кажусь, хоть нелепей она выставляла.
Не хватает всего – голубого, без мути, глотка,
Воскового луча, что проник в заточенье Дедала.
Чем убыточней свет, тем цветней и отважней листва.
Как я осень люблю за такую с ней нашу напрасность!
Будет глубокомысленна и безупречно права
Вслед за этим зимы ледяная бессильная ясность.
Будут скованны речи речных говорящих камней.
Обесточатся ив оголенные черные прутья.
А пока – что за бред, что за чувства приходят ко мне!
По горящим узорам аллей пролагаю им путь я.

Инок

В сумерках по хляби шел, по полю,
Поднял взор – и не нашел колодца.
Вдруг припомнил: не за труд и волю —
За смиренье благодать дается.
Вот, решил от братьев удалиться,
Да воды, больные, захотели.
Гнал себя: позволил простудиться,
Проще быть внимательным – в метели.
Стал. Молился молча, неторопко,
Пред Всевышним наша доля – смердья.
И сквозь вьюгу проступила тропка —
Нет греха, что больше милосердья!
Весь иззяб, ища лесную рамень,
Следующая страница