Он разразился смехом и, подхватив меня на руки, понес из комнаты.
– Если у меня и есть коварные замыслы получить что-нибудь от твоей семьи, то только насчет тебя. К черту твое приданое.
О, необдуманная помолвка, потрясающая и поспешная, решение, принятое в один миг ни с того ни с сего. Мать не смогла устоять перед натиском, братья даже и не пытались создавать препятствия. Чампернауны, оскорбленные, удалились в Радфорд, и Джо, сняв с себя ответственность, последовал за ними. Его жена не захочет меня больше видеть, после того как я отвергла ее брата, и мне дали понять, что о скандальном моем поведении стало известно всему Девону. Муж Бриджет примчался на почтовых из Голбертона, Джон Поллексефен – из Матеркомба, и весь запад, казалось, только о том и говорил, что я тайно сбежала к Ричарду Гренвилу и сейчас выхожу за него замуж по жестокой необходимости. Он обесчестил меня в одной из спален Плимута, насильно увез в Киллигарт, я три месяца жила с ним как любовница – эти и другие слухи распускали о нас повсюду, мы же с Ричардом, в ликовании наших сердец, надо всем этим только посмеивались. Он хотел увезти меня в Лондон, под крылышко к герцогу Бекингему, который, как он заявил, пляшет под его дудку и выделит мне вдобавок приданое, но в самый разгар этого безумия в Ланрест прискакал на лошади его брат Бевил и с присущим ему изяществом и учтивостью настоял на том, чтобы я поехала в Стоу и венчалась от дома Гренвилов. Бевил внес порядок в невообразимую путаницу, своим одобрением он набросил покрывало приличия на все происходящее – именно этого нам до сих пор недоставало; несколькими днями позже мы с матерью благополучно обосновались в Стоу, куда Кит уехал около восьми лет назад, когда женился на Гартред. Я была тогда слишком влюблена, чтобы обращать на кого-нибудь внимание, и с раскрасневшимися от удовольствия щеками с уверенным видом расхаживала по огромным комнатам Стоу, улыбаясь старому сэру Бернарду, кланяясь всем его родственникам, благоговея перед окружавшей меня роскошью не больше, чем перед привычными пыльными закоулками Ланреста. Из всего, что я там делала или видела, я хорошо помню, как, прогуливаясь по садовым аллеям, рассеянно слушала сэра Бернарда, напыщенно рассуждавшего о сложных взаимоотношениях между его величеством и парламентом, а также как целыми часами простаивала в одной из комнат – спальне леди Грейс, жены Бевила, – в то время как служанки затягивали на мне мое подвенечное платье, собирали его у талии, подкалывали, опять затягивали. Леди Грейс и моя мать помогали советами, а на полу играли детишки, как тогда мне казалось – целая куча сорванцов.