– Это Джон Рашли, сэр, – шепнул ему на ухо Питер, – старший сын в семье и ваш хозяин в отсутствие его отца.
– А! Покорнейше прошу простить. – Ричард улыбнулся и сделал шаг вперед. – Ваш внешний вид ввел меня в заблуждение, и я принял вас за лакея. Я лишаю званий своих молодых офицеров, если они являются ко мне в таком виде. Как себя чувствует ваш отец?
– Хорошо, сэр, я полагаю, – раздраженно пролепетал Джон.
– Рад это слышать, – сказал Ричард. – Передайте это ему, когда увидите. Передайте также, что сейчас я намерен приезжать сюда довольно часто – настолько, насколько мне позволит ход войны.
– Да, сэр.
– Полагаю, у вас найдется место для моих офицеров. Остальные смогут расположиться биваком в парке, не правда ли?
– Разумеется, сэр.
– Прекрасно. А сейчас я намерен поужинать наверху с госпожой Харрис, моей очень близкой родственницей – обстоятельство, которое вам, быть может, неизвестно. Как обычно поступают с ее креслом?
– Мы его переносим, сэр. Это довольно просто.
Джон кивнул Питеру, который, с поразившей меня покорностью, выступил вперед, и они взялись за подлокотники.
– Еще проще было бы нести его хозяйку отдельно, – сказал Ричард.
И прежде чем я успела что-либо возразить, он обхватил меня руками и вынул из кресла.
– Показывайте дорогу, господа, – скомандовал Ричард.
Необычная процессия вступила на лестницу на глазах у всей честной компании в галерее и нескольких слуг, которые, прижавшись к стене и потупив взоры, уступили нам дорогу.
Впереди, неся кресло, громыхали Джон и Питер, покрасневшие до корней волос; я положила голову на плечо Ричарда, обхватила его руками за шею, чтобы не упасть, и мне казалось, что мы идем слишком долго и медленно.
– Я ошибся, – шепнул мне на ухо Ричард. – Ты изменилась.
– В чем же? – спросила я.
– Ты весишь на тридцать фунтов больше.
И на этом мы вошли в мою комнату.
Я помню этот ужин так, словно это было вчера. Я лежала, прислонившись к подушкам, а Ричард сидел на другом конце кровати. Рядом стоял низенький столик.
Казалось, мы расстались только вчера. Когда Мэтти, поджав губы, вошла с подносом – так и не поняв, почему мы разошлись, она думала, что он бросил меня из-за моей болезни, – Ричард расхохотался, назвал ее «старой сводней» – это было ее прозвище в те далекие дни – и поинтересовался, сколько сердец она разбила с тех пор, как он ее не видел. Она хотела отделаться сухим ответом, но не тут-то было. Он взял поднос у нее из рук, поставил на стол и тут же помирился с ней, зардевшейся от смущения, подшутив над ее дородностью и завитушками на лбу.