– Да, мне это место особенно нравится, – согласилась ее подруга и тяжело вздохнула. – Моя мать тоже любила эту тропинку.
Кэтрин никогда прежде не слышала, чтобы кто-нибудь из членов семьи упоминал в своем разговоре миссис Тилни. Изменившееся выражение лица Элеаноры, выдержанная ею пауза говорили о том, что последует продолжение нежных воспоминаний.
– Мы так часто здесь вместе гуляли, – добавила она, – хотя мне тогда эта аллея не казалась такой милой. В то время я и сама удивлялась ее выбору. Но с годами память о ней внушила мне любовь к этой роще.
– Интересно, – подумала Кэтрин вслух, – почему же тогда память о жене не подействовала так же и на твоего отца? Он, кажется, не слишком хорошо отзывался об этой тропинке.
Поскольку мисс Тилни продолжала молчать, она позволила себе еще одно замечание:
– Ее смерть, должно быть, стала для вас таким несчастьем!
– Да, – чуть слышно ответила Элеанора. – Когда это случилось, мне было лишь тринадцать. Хотя горе заставило меня пролить столько слез, тогда я еще не знала, какая это, на самом деле, большая утрата.
Она на секунду задумалась, затем продолжила уже более решительным тоном:
– У меня, видишь ли, совсем нет сестер; хотя Генри – хотя мои братья очень ко мне привязаны и Генри проводит здесь много времени, за что я ему особенно признательна, я все-таки часто ощущаю себя слишком одинокой.
– Я прекрасно тебя понимаю.
– Мать всегда бы была рядом. Она могла бы быть моей лучшей подругой. Ее мнение было бы для меня превыше всех остальных суждений.
Была ли она красивой женщиной? Была ли она обаятельной? Сохранился ли в аббатстве ее портрет? Почему ей пришлась по душе именно эта роща? Могло ли это быть следствием унылого настроения? – Вот вопросы, которые завертелись в голове у Кэтрин. На первые три, скорее всего, можно было ответить положительно; остальные же два пока оставались загадкой. Однако интерес Кэтрин к покойной миссис Тилни возрастал с каждой минутой. Она даже не сомневалась в том, что та была несчастна в своем браке. Генерал, наверняка, оказался не самым чутким мужем. Ему даже не нравилась ее аллея. Если так, то мог ли он по-настоящему любить ее? Кроме того, каким бы красивым он не был, в его чертах просматривалась какая-то тень, которая давала все основания считать, что с ней он обращался плохо.
– Ее портрет, я полагаю, – начала Кэтрин, покраснев от своего слишком уж высокопарного тона, – весит в комнате отца?
– Нет. Еще совсем давно его собирались повесить в гостиной, но отцу тогда не понравились ни краски, ни качество самого портрета, поэтому какое-то время ему никак не могли найти подходящего места. Однако вскоре после ее смерти я взяла его к себе, и сейчас он висит у меня в спальне. Буду рада показать его тебе. Она выглядит на нем как живая.