В январе 1977 года он выпустил новый самиздатский журнал "Меркурий" "Вестник Грузии".
- ...Поздним вечером в Переделкине - мы там гостили - неожиданно появился тбилисский филолог, давний знакомый, промерзший, запыхавшийся.
- Простите, я прямо из аэропорта. Дело идет о моей чести! Этот мерзавец Звияд назвал меня в своем журнале агентом КГБ. Я ему столько раз помогал, а он возненавидел меня за то, что я ему прямо в лицо говорил о неправильном поведении. Он не считается ни с кем из товарищей, манкирует работой, пропускает лекции, семинары, никого не предупредив. И вот он подло отомстил. Выпустил свой "Меркурий" со списком тайных агентов КГБ, стукачей, тридцать семь человек назвал... И среди них меня, покойного Отара Джинорию и еще нескольких, за которых я ручаюсь, точно знаю, что он лжет, сводит личные счеты. Я грузин, мне честь дороже работы и всех званий, партийного билета и жизни.
Вы меня знаете и вы его знаете, с вашим мнением у нас считаются, вы должны мне помочь...
И я написал открытое письмо:
"ДРУЗЬЯМ В ГРУЗИИ
...Все, что я знаю о деятельности Звияда Гамсахурдия и его товарищей об их отважных выступлениях в защиту прав человека и национальной культуры, о рукописном журнале "Золотое руно", о борьбе против варварского разрушения древних сокровищ (монастыря Давид Гареджи) и т. п., - внушает глубокое уважение. Эта деятельность приносит ее участникам заслуженно добрую славу далеко за пределами Грузии, но тем самым возлагает на них высокую ответственность, предъявляет строгие нравственные требования...
Самиздатский журнал "Золотое руно" опубликовал список агентов КГБ.
Среди них назван профессор Н. Я знаю его 15 лет, знаю близко как ученого, литератора и друга. Наши мировоззрения во многом существенно различны, наши взгляды нередко расходятся. Но мое уважение и доверие к Н. безоговорочны. И я решительно отвергаю обвинение, выдвинутое против него.
С начала шестидесятых годов не реже раза в год я бываю в Грузии, общаюсь со многими людьми. Постоянно принимаю в Москве грузинских гостей. Обвинение я готов опровергнуть в любом суде чести.
Смею утверждать, что знаю об Н. больше, чем те, кто выдвигает против него постыдное обвинение. Оно столь же несправедливо, сколько и вредно для идеалов, которые хотят защищать обвинители. Оно вредит престижу грузинской интеллигенции и подрывает доверие к "Вестнику".
И еще одно обвинение, высказанное в том же номере, должно быть отвергнуто. Покойного Отара Джинория, германиста, я знал почти 15 лет. С ним я чаще всего сталкивался как с темпераментным противником в идеологических и литературных спорах. Он очень сурово критиковал мою книгу о "Фаусте" (Лит. Грузия. 1967. № 9), обвинял меня в абстрактном гуманизме и других "идейных грехах". Он и лично ко мне относился весьма неприязненно. С тем большей уверенностью я могу утверждать, что ничто не дает основания называть Джинория "агентом КГБ". Он мыслил, как мне представляется, крайне догматично, полемизировал слишком резко и субъективно-предвзято. Однако он всегда открыто высказывал свои взгляды, не пытался ни скрывать, ни смягчать выражение своих антипатий. Особенности его характера и поведения были противоположны тому, что требуется от "агента"...