– Ну, теперь смотри и молчи, – сказала Батшеба. Она медленно произнесла выбранные строки, толкнув книгу; книга сделала полный оборот. Батшеба вспыхнула.
– На кого вы загадали? – с любопытством спросила Лидди.
– Не скажу.
– А вы заметили, мисс, как мистер Болдвуд себя нынче утром в церкви показывал? – продолжала Лидди, ясно давая понять своим вопросом, куда устремлены ее мысли.
– Нет, как я могла заметить, – с полной невозмутимостью отвечала Батшеба.
– Но ведь его место как раз против вашего, мисс.
– Знаю.
– И вы не видели, как он себя вел?
– Ну я же тебе говорю, конечно, нет.
Лидди сделала невинное лицо и плотно сжала губы. Это было так неожиданно, что несколько огорошило Батшебу.
– А что же он такое делал? – помолчав, не выдержала она.
– Ни разу за всю службу даже головы не повернул поглядеть на вас.
– А зачем ему глядеть? – сердито покосившись на нее, спросила хозяйка. – Я его об этом не просила.
– Нет, но ведь все на вас обращают внимание, чудно, что он только один не замечает. Вот он такой! Богатый, джентльмен, ни до кого ему дела нет.
Молчание Батшебы давало понять, что у нее на этот счет свое особое мнение, недоступное пониманию Лидди, а не то что ей нечего сказать.
– Боже мой, – внезапно воскликнула она, – а я ведь совсем забыла про эту открытку на Валентинов день, которую я купила вчера.
– Для кого, мисс? – спросила Лидди. – Для фермера Болдвуда?
Это было одно-единственное имя из всех не имевшихся в виду, которое в эту минуту показалось Батшебе наиболее подходящим.
– Да нет. Это для маленького Тедди Коггена. Я обещала ему что-нибудь подарить, вот это будет для него приятный сюрприз. Подвинь-ка сюда мой секретер, Лидди. Я сейчас ее надпишу.
Батшеба достала из секретера ярко размалеванную открытку с тисненым узором, которую она купила в прошлый ярмарочный день в лучшей писчебумажной лавке в Кэстербридже. В середине открытки была маленькая белая вставка, в форме овала, где можно было написать несколько строчек более подходящих адресату и соответствующих случаю, нежели какая-нибудь печатная надпись.
– Вот здесь надо что-нибудь написать, – сказала Батшеба. – Что бы такое придумать?
– Да что-нибудь вроде этого, – живо подсказала Лидди.
Алая роза,
Синий василек,
Но всех милей гвоздичка,
Как ты, мой голубок.
– Отлично, так и напишем. Очень подходит для такого бутуза, – сказала Батшеба.
Она написала стишок мелким, но разборчивым почерком, вложила открытку в конверт и окунула перо, чтобы надписать кому.
– А вот было бы смеху послать это старому дураку Болдвуду, то-то бы он удивился! – высоко подняв брови, вскричала неугомонная Лидди, которую так и тянуло вернуться к прежней теме, и она прыснула со смеху, в то же время немножко робея втайне, потому что ведь это был такой почтенный и такой благородный джентльмен.