— А ты хлыщ, фертик! — с обидой сказал Володька.
Горка тут же с силой ударил его по щеке, и у Володьки ручьем потекли слезы боли и озлобления. Он ткнул Горку головой в живот. Горка кулаком свалил его на землю и удалился. Кто-то поднял Володю — это был пленный австрийский солдат Артур, работавший конюхом в пожарном депо.
— Злой, шельма! — сказал он Горке вслед. — Разве он знает, что есть война и плен? Успокойся, мальшик. — И стал гладить Володю по голове.
Володя отряхнул брюки, вытер рукавом глаза. Вся прелесть вечера пропала для него. Подожди, Горка, подумал он мстительно. Придет отец с войны…
— У него тронутый голова, — негромко сказал Артур, имея в виду Афоню.
— Это у него с войны.
— Проклятый война! — сказал Артур. — Вся Европа будет конец!
Володя уже привык, что войну теперь иначе не называют, как проклятой.
— Немец-перец-колбаса! — сказал дотоле молчавший Афоня.
— Не дразни его! — сказал Володя. — Он вовсе и не немец, он австриец.
Афоня прижал руки к горлу. Неизвестно, что хотел он этим изобразить, но дразниться перестал. Володя при случае совал ему кусок хлеба или брынзы, или яблоко, и Афоня это помнил.
В калитке мелькнуло светлое пальто, и, секунду помедлив, к Володе шагнула девочка с косичками, дочь дворничихи, почти единственной в квартале, потому что, несмотря на войну, дворниками в большинстве были мужчины.
— Это ты, Шурка? — сказал Володя.
— Я не Шурка, а Шура. Шурочка. Проводи меня в булочную.
Он пошел с девочкой рядом и спросил, оглядываясь на окно большого светлого зала:
— Они господа?
— Ах, какие там господа! — ответила Шурочка. — Их отец раненый в госпитале лежит, а мама едва сводит концы с концами.
— А гостей сколько!..
— Это приятельницы Тасиной мамы устроили складчину. Они говорят: пленные тоже люди, надо им скрасить жизнь. А почему ты не пошел музыку слушать?
Музыку слушать! Вот так-таки пришел бы в своих драных сапогах и уселся?
На обратном пути Вова расхвастался.
— А я читаю про Африку, про Индию, — сказал он. — Я уже решил, что буду путешествовать. Охотиться на львов. Если льва не тронуть, то и он не тронет, а если его ранят, то он потом мстит и успевает загубить пятьсот человек, пока его не убьет охотник. Или акула… Мы с отцом плавали на рыбнице и видим: настоящий пиратский корабль, с черным флагом. Погнались… Подходит наш эсминец. Капитан говорит: эти пираты — беглые немецкие пленные; помогите, у меня мало команды… Мы пересели, и тут по борту громадная акула…
— В Каспийском море акул нет, — деликатно сказала Шурочка.
— Я знаю. Случайно заплыла! — сказал он, сообразив, однако, что неоткуда акуле заплыть в Каспийское море.