Прохожие задевали их локтями. Воскресный день. Суета. Пестрота лиц и одежд. Голубое небо. Было видно: Ставицкому с Лариковым не хотелось уходить. Однако Илья с Верочкой переглянулись — пора.
Ставицкий слегка поклонился Верочке, за руку простился с Ильей, выпрямился, козырнул и вместе с Лариковым удалился.
Не знал Илья, глядя Ставицкому в спину, что пройдет всего лишь два с половиной года и этот румяный, ладный и подтянутый прапорщик, весело и дружелюбно смеявшийся его шуткам, прикажет казнить его отца, а другой, бывший товарищ по гимназическим играм и отчаянным проделкам, станет равнодушным свидетелем казни…
Средь равномерного плеска людной Московской улицы Илью с Верочкой оглушил мальчишеский крик:
— Таинственное убийство на Агарянской улице! Новые подвиги Кузьмы Крючкова! Воскресение генерала Половцева! Прорицательница Тэб говорит… Покупайте «Астраханский вестник»!
Илья оглянулся: это его брат Вовка, босой, в расстегнутой косоворотке, мчался по краю тротуара с пачкой газет в руках. Словно запущенное ядро.
— Илья, купи газету! — завопил Вовка, разглядывая второпях Верочкин профиль. — Убийство на Агарянской!..
Илья с ужасом посмотрел на Вовкины грязные ноги, на его выцветшую рубаху, перешедшую к нему с плеч одного из четырех братьев — Алексея, и, овладев собой, грозясь глазами из-под насупленных бровей, сказал:
— Проходи, мальчик, ты обознался.
— А вот и не обознался! — крикнул Вовка, вполне оценивший, впрочем, положение Ильи. — Я тебе оставлю один номер, дома заплатишь! — И побежал прочь, сознавая, что хватил через край. Он самый маленький в семье, а братья горячие и при случае дают волю рукам.
Какой негодяй! — думал Илья, шествуя рядом с Верочкой и опасаясь заглянуть ей в лицо. Погоди же!
Но Верочка потянула его к зданию кинематографа. Пока они усаживались, в зале погас свет и замелькали кадры. Вера Холодная и Мозжухин, немая лента, сказка любви дорогой или что-то в этом роде, как возвещено было на афишах. И эта немая лента растопила, рассеяла негодование Ильи. Он любил своих братьев, хотя никогда и никому не сказал бы об этом. Он любил их, а Санька, второй по старшинству, прозвал его «теткиным сыном», и эта кличка пошла гулять среди мальчишек. Но разве он виноват, что отец в солдатах, семья бедная, а мать решила во что бы то ни стало учить детей, хотя средств нет, и два года назад тетка взяла его на воспитание, увезла в Саратов — чужой, неприютный город, и только теперь, поступив в Казанский университет, он мог избавиться от опеки! Разве он забыл братьев и мать и не привязан сердцем к Артиллерийской улице? За что же они его?..