— Ты надела не ту блузку.
Полина застыла, вспоминая полупрозрачное безобразие жуткого помидорного цвета, и лифчика к нему не прилагалось. Пришлось соврать:
— Она не подошла по размеру.
Немного помолчали. Мужчина прекрасно знал, что волчица лжёт, и ему это не нравилось до красной пелены перед глазами. Любого другого за подобное уже прибил бы давно. Пора браться за воспитание! Стах отложил столовые приборы и прищурился:
— Кое-чего не хватает.
— Что? — не поняла женщина, вскидывая голову.
— Для цельности образа, так сказать, — Карнеро рывком поднялся и вышел из столовой.
Вернулся быстро. Полина сглотнула, глядя на кожаную полоску в руках оборотня.
— Это же…
— Ошейник, — услужливо подсказал альфа.
— Не надо! Прошу!
Прежде, чем оборотница успела вскочить, её плечо сдавила мужская рука.
— Непослушных собачек водят на поводке.
Стах надел ошейник на упирающуюся женщину, отступил на пару шагов, любуясь, пока та безуспешно пыталась содрать оскорбительный поводок. Оборотень довольно улыбнулся и, задействовав силу альфы, приказал:
— Ползи ко мне! На коленях!
Женщина отрицательно покачала головой, борясь с собственным телом. Волчьи инстинкты требовали подчиниться. И сопротивляться Стаху Карнеро — сильнейшему Чёрному волку — было практически невозможно. Но Полина упиралась, вцепившись побелевшими пальцами в столешницу, по вискам скатились капельки пота. Мужчина прищурился:
— Ко мне, я сказал!
Она качала головой, не в силах сказать и слова. Из прокушенной губы текла тонкая струйка крови. Стах недобро усмехнулся, в голосе зазвучали интонации, которые до этого оборотница никогда не слышала:
— Я — твой альфа, ты кровь от крови моей, я приказываю тебе. Ползи!
Остатки воли, сознания таяли, словно снег. Оставались голые инстинкты и тупая боль в висках. Женщина сползла на пол, дышала тяжело, хрипло и чётко понимала, что как только она сделает то, что хочет альфа, — всё будет хорошо. И волчица поползла. Беспомощно скребя пальцами по гладкому паркетному полу, она медленно, но неотвратимо приближаясь к оборотню. Стах присел на свой стул и с толикой торжества наблюдал за терзаниями оборотницы. Дождался, когда она ткнулась лбом в его колени.
— А теперь поцелуй меня.
Полина, опираясь на дрожащие руки, поднялась, прижалась сухими губами к его рту. Ладони Стаха скользнули по полуобнажённой спине, вжимая женщину в себя. Перехватил инициативу, сам стал целовать мягкий рот, ещё сохранивший привкус крови. Но скоро откинулся назад на спинку стула, разочарованно рявкнув:
— Не то! Ох, как же я жду твоей течки! Когда ты сама приползёшь ко мне, без приказа, и вылижешь меня своим язычком. А я взамен исполню все твои сокровенные желания.