— С остальными познакомишься позже, — закончил Рейнгольд.
Белые сели на места. И лишь после этого Родик заметил:
— Ты не назвал нам её имя.
Альфа посмотрел на притихшую волчицу:
— У неё нет имени.
— Есть, — Полина выпрямилась.
— Правом альфы я лишаю тебя прежнего имени, — спокойно пояснил мужчина и вернулся к еде.
Женщина не сводила с него тяжёлого взгляда, но Рейнгольд Виттур оставался абсолютно невозмутимым, сосредоточившись на завтраке. Другие последовали его примеру. Оборотень, сидевший рядом, любезно предложил:
— Тебе подать что-нибудь?
Волчица взмахом руки оборвала его ухаживания. Мужчины заметили её резкое движение, но не отреагировали.
— Кого я предала, альфа?
В абсолютной тишине её звенящий от возмущения голос оглушающе прокатился по залу. Рейнгольд посмотрел на неё:
— Что?
— В моём мире имени лишают только тех, кто предаёт свою семью, свой род. Так кого я предала?
Они смотрели друг другу в глаза, не отрываясь. Чёрные, живые угольки и выбеленное морозами небо. Хотелось моргнуть до боли, а ещё больше хотелось отвести взгляд, но волчица терпела. Она не слышала, как шептались другие, как переломалась вилка в руках Рейнгольда. И лишь тычок под бок от соседа заставил её отвести взгляд. Она зло глянула на бледного молодого мужчину:
— Чего тебе?
— Замолчи, — шикнул тот.
Рейнгольд что-то велел Гилмору. Бета бегом бросился из зала, и через минут пять вернулся. Всё это время оборотни за столом не шевелились, позабыв про голод. Родик протянул альфе массивную, явно старую, книгу. На вид, это фолиант, украшенный золотом и камнями, весил килограмма три, не меньше. Рейнгольд поднялся и медленно направился к волчице:
— По мне, твоё имя нелепое и невыразительное. Но раз ты его так ценишь… — он протянул ей книгу. — Это «Полный свод правил общения и поведения оборотней». Если за обедом ты назовёшь мне восемь правил, которые только что нарушила, я позволю оставить имя. Если нет — возьмёшь другое, то, которое выберу Я.
И у Полины хватило ума согласно кивнуть. Рейнгольд скривил губы, что, наверное, должно было означать улыбку, и вышел из зала. Завтрак закончился. Женщина молча подхватила книгу и ушла к себе. А Белые волки хмуро переглянулись. Родик стукнул кулаком по столу:
— Ох, не к добру эта сука тут появилась!
Ему вторил черноволосый оборотень с хитрыми светло-карими глазами, больше похожий на лиса, чем на волка.
— Намучаемся мы с ней, помяните моё слово.
— Владий, помолчи, — одёрнул его Ансур Шеремет. — У волчицы тяжёлый характер, иначе её не послали бы к Рейну. Но альфа не пустил бы в свой дом оборотницу с гнилым нутром.