Заглядывая в путеводитель, Петр заряжается информацией и немедленно передает ее мне:
– Из стен академии вышли генералы Грант, Ли, Першинг, Мак Артур, Эйзенхауэр, Пэттон и Шварцкопф. Здесь учились астронавт Эдвин Олдрин, первым ступивший на Луну, а также изобретатель бейсбола, а еще главный инженер строительства Панамского канала Джон Фрэнк Стивенс. И еще много знаменитых людей.
Первые мои шаги в Вест-Пойнте были сделаны по протоколу, заведенному в армии США. Сначала ознакомительный брифинг. Это уже не кажется мне экзотикой. Я уже привык, что сам командир, или его заместитель, или доверенное лицо в деталях рассказывает мне о своей воинской части. Нас завели в кабинет, и там все по шаблону. Лекция, слайды, основная информация об истории академии и ее настоящем. Я уже давно стал скучать по нашим российским традициям. Знаете, как у нас обычно принимают в армии репортеров? Да уж не так нудно. Приезжаешь, например, в какой-нибудь российский полк. Десантный, пехотный, без разницы. Куда тебя сразу ведут? Правильно, в столовую! Приводят в «греческий зал», сажают за стол командира. А там пожалуйста: сало с чесноком, селедочка, салат оливье. Замполит, с громким шелестом потирая руки, уже склоняется к вам с улыбкой:
– Вино, коньяк? Или водочку?
Так вот у нас принимают! Тут тебе и сведения необходимые сообщат про полк или дивизию, и мосты наведут, сделав отношения командования и репортеров не такими формальными, как еще пятнадцать минут назад… Эх, Россия…
А здесь, в Вест-Пойнте, я сидел на брифинге и записывал. Можно сказать, кемарил, терпел, пока лектор, блеклый сержант, не начал рассказывать об иностранных курсантах, которые учатся в академии. Он перелистнул на экране очередной слайд и ткнул в него указкой:
– У нас обучаются курсанты из тридцати пяти государств.
Я оживился:
– А как попадают к вам?
– Для каждой страны свои правила отбора.
– А платит кто, Америка?
– Когда родина курсанта, а когда и правительство США. Вот последние десять лет у нас много обучаются юношей из Восточной Европы. Вы можете встретить у нас курсантов из бывшего Советского Союза.
Я еще более оживился:
– Оба! А что, и наши есть, российские?
Сержант запнулся.
– Эээ… Из России пока нет. Зато мы собираемся принять курсантов из Ирака. Из Кувейта, Иордании, Афганистана, Египта. Пока что собираемся принять… Надо их еще подготовить к учебе. Язык должны знать, правила академии.
Мне-то известно, что российских курсантов здесь нет и отродясь не было. Ну, таких, чтоб учились в Вест-Пойнте основательно, четыре года. Краткие курсы не в счет. Почему их здесь нет? Ну, во-первых, не такие уж с американцами мы соратники, чтоб наши парни учились в главном вузе Сухопутных войск США. Должно признаться, что и американцы в наших военных училищах и академиях никогда не учились. Приезжали, знакомились, общались на уровне, типа: «Я Джон! А я Петя» – и все. Так уж сложилось. А есть еще и во-вторых… Представьте, ну даже если отучится в Вест-Пойнте наш Петя или Ваня, что нам потом с ним делать? Отправить его служить в дикое Забайкалье? Или на Кавказ? Он загнется там после этих замков, газонов и парков. Можно его в какое-то другое, наше, российское училище отдать доучиваться? Но на нем клеймо «Вест-Пойнт» так и будет чернеть. Наши кадровики и офицеры по защите государственных тайн будут всю службу гадать – что ему там за четыре года с мозгами сделали, в Вест-Пойнте? Да, есть еще вариант применения нашего выпускника – в ГРУ определить, на американское направление. Но! Этот наш Петя или Ваня уже будет засвечен в ЦРУ, ФБР и в РУМО (Разведывательное управление Министерства обороны США) вдоль и поперек! Тайного агента из нашего парня уже не получится. Как ему после такой учебы форму допуска к секретам оформлять? Короче. Из-за всего этого наших в Вест-Пойнте нет.