Я запомнил американскую церемонию проверки оружия и внешнего вида солдат. Ее проводили перед парадом. О, это спектакль! Сержант в кителе с ремнем, в фуражке и, представьте, в черных очках с белыми дужками. Он, аккуратно и мягко вышагивая, как великолепно сделанный робот, подплывает к солдату. А тот также в кителе с ремнем, в фуражке и тоже в черных очках. С карабином и с примкнутым штыком, который солдат удерживает в положении «перед собой», то есть перпендикулярно земле. Сержант замирает перед солдатом глаза в глаза. Принимает у него карабин, жонглирует им механически, словно танцуя брейк. Потом проводит по прикладу белой перчаткой, считывает глазами, осталась ли она такой же белой или есть грязь. Ловко ударяя по прикладу, сержант крутит карабин в руках. Снова проводит перчаткой, уже по цевью. Снова сканирует ее белизну. Потом сержант приближает карабин к глазам, удерживая его параллельно земле. Осматривая оружие, он резко поворачивает голову сначала влево, потом вправо, мажет ствол перчаткой, ставит кисть ладонью к себе, резко поворачивает к ней голову, проверяет белизну и так же резко возвращает голову на место. Крутит карабином, как пропеллером, опять замирает. Танец брейк продолжается. Все это время солдат стоит по стойке «смирно» не шелохнувшись. И вдруг быстрым, неуловимым глазом движением он выхватывает оружие из рук сержанта, а тот как бы сам подает ему ствол. Все. Приклад на асфальте, карабин в положении «у ноги». Теперь сержант осматривает самого солдата, его мундир, то выставляя, то вжимая обратно свою голову, как петух. Приставными шагами, опять же как робот, он обходит солдата кругом, удаляется. Ну а потом уже весь почетный караул, сгибая и выгибая колени, выставляя вперед сначала пятку, потом носки, чудно перемещается по траве и, наконец, замирает, чтоб поприветствовать министра обороны России, который в сопровождении американского коллеги, в непривычном для нас штатском костюме, проходит вдоль строя.
Удивил меня в той поездке в Америку самолет. Не наш. Нам свой борт дала госсекретарь США Мадлен Олбрайт. И летел этот самолет как в конвульсиях – то вправо резко накренится, то влево, то выровняется. Я потом спросил у наших военных пилотов, чей экипаж нас возил.
– А чего это они так нервно управляют?
– Так это автопилот! Мы-то все плавненько делаем, вручную! А у них автоматика. Вот и получается угловато.
В Далласе, на американской авиационной базе мы были недолго. Жара, помню, была ужасная. Солнце пекло, как паяльная лампа. Я походил-походил и ушел. Топаю себе, ищу тенек. Смотрю – деревянный домик одноэтажный. Флаг, двери такие солидные. Захожу. Прохладно. Отдышался. Стал прогуливаться по коридору. Нет, ну явно штаб. Но пусто везде, ни человечка. Обед, наверное. Я дернул на себя первую же попавшуюся дверь. Оба! Кабинет! Рабочий стол под зеленым сукном, бумаги сверху навалены. Все на английском, естественно, но со штампами и с печатями. Командирский, видать, кабинет-то. Огляделся. На стене шторки задернуты. Ясное дело – это рабочая карта командира базы с нанесенной на ней обстановкой. Сейчас посмотрим, с кем они там воевать собираются… Раздергиваю занавески. А там ставни закрытые. Эге, думаю, умеете вы хранить секреты, товарищи американцы.