Когда отобрали хлеб у Федоровой Марии Федоровны, то ее и мужа так пороли плетью, что муж на второй день умер. Один финн держал, а другой порол на снегу лежащего Федорова, от чего Федоров так кричал, что мы все разбежались по домам.
Тут же пороли Овчинникова Михаила Егоровича. Его вывели на озеро, в морозную погоду, приказали раздеться и пороли, пока не упадет, а потом велели одеться. Через полчаса снова продолжалась порка, пока Овчинников не потерял сознания.
Когда у нас умерли мать и отец, мы пошли в деревню просить хлеба, по дороге патрули стали стрелять вслед, мы испугались и остановились, нас задержали и за то, что я самовольно пошла в деревню, сняли с меня пиджак и кофту, начали пороть, дали мне 14 плетей. Через неделю я снова пошла просить хлеба для братишки, меня снова задержали и снова дали 14 плетей.
Мы пошли в другую деревню просить хлеба; нас финны увезли в Великую Губу, посадили в холодную „будку“, продержали 2 недели и отправили в Петрозаводск в 7-й лагерь, где мы и прожили до прихода Красной Армии».
Таких рассказов сотни, ими можно было бы заполнить целую книгу. Еще раз отмечу: за колючую проволоку сажали не «фанатичных комиссаров» и даже не мужчин призывного возраста. Сажали стариков, женщин, детей. По сути дела, в Восточной Карелии с ведома и при полном одобрении Маннергейма проводились этнические чистки. Конечно, в присущем демократической республике стиле – без массовых расстрелов, всего лишь с помощью голода и болезней, а также непосильного труда.
В том же петрозаводском лагере № 5, который посетил Маннергейм, за 1942 год умерло около 2 тысяч человек. Их хоронили в братских могилах. Общее число жертв финской оккупации неизвестно. По некоторым подсчетам, оно могло составлять до 50–60 тысяч человек. Даже если эта цифра серьезно завышена, количество погибших явно составляет пятизначное число. «В общей сложности за время оккупации в Яанислинне умер примерно каждый двадцатый из свободно проживавших жителей и примерно каждый пятый из находившихся в лагерях. Следует упомянуть, что в финляндских лагерях для военнопленных смертность в период с 1941 по 1944 год поднялась еще выше, составив почти треть от общего числа заключенных», – пишет современный финский историк Юкка Куломаа. Для одного только Петрозаводска он называет цифру в 4–7 тысяч человек, умерших в лагерях во время войны. Фактически Маннергейм санкционировал создание этого «конвейера смерти» и несет за него полную ответственность.
Финны любили говорить о том, что они «освободили» Карелию. «Освободили» не только от советской власти, но и от русского населения. Когда-нибудь, после войны, его планировалось выселить за пределы финской территории. Впрочем, Гитлер тоже сперва собирался отправить евреев на Мадагаскар… Маннергейм в этом отношении во многом пошел по стопам своего германского союзника.