— Почему это?
— Передоз... — Не стесняясь, Мюррей достал из холодильника Чендлера пиво и, открыв бутылку, примостился у кухонного гарнитура. — Пиарщица упоминала о послании?
— Нет, — насупился Гэмбл. — Что еще за послание?
— В ее домашнем кабинете на стене было нацарапано: «Лживая шлюха».
Чендлер неосознанно сжал бокал.
— Нет. Она ничего не сказала.
— Может не увидела.
— Вряд ли такое возможно проглядеть.
— Зависит от того, заходила ли она в кабинет, и, если да, насколько шокирована была состоянием квартиры. Говорю тебе, чувак. Место полностью разрушено. Могла и проглядеть. — Сделав глоток пива, Мюррей внимательно уставился на Чендлера. — Уверен, что она честна с тобой?
— Касательно чего? — осушив бокал, Гэмбл потянулся к бутылке, но передумал. Надраться в задницу — не самая великолепная идея.
— Насчет бывших. Знаю, она сказала, что они точно не вовлечены. Но, судя по масштабу урона и словам «лживая шлюха», кажется, будто тут что-то личное.
Чендлеру хотелось, чтобы его коллега перестал повторять «лживая шлюха», потому что слова вызывали желание набить кому-нибудь морду. А поскольку число людей поблизости было ограничено, Мюррей представлял собой единственную цель.
— Знаю, она достает людей на ежедневной основе, но дело выглядит личным, — добавил напарник.
— Не достает, а помогает.
Мюррей открыл рот, но между ними повисло молчание. Через несколько секунд он спросил:
— Где она остановилась?
— Здесь.
И снова молчание. Оно так затянулось, что Чендлер подумал, не разучился ли парень говорить. Но нет...
— Ты, блять, серьезно?
Кулаки зачесались сильнее.
— А ты?
— Она остается здесь? В твоем доме?
— Если у «здесь» больше нет других значений, о которых я не знаю, то да.
Мюррей смотрел на него так, будто Чендлер достал член и начал размахивать им.
— Почему не отель или что-то менее личное? Как мы делаем в случаях с другими клиентами? Почему бы не отправить ее к семье, пока не выясним детали?
— У нее больше никого нет! — Чендлер почувствовал порыв защитить то, что он делал, защитить Алану. Но в момент, когда слова слетели с губ, он пожалел о них.
— Кроме тебя? — отрезал Мюррей.
Глаза Гэмбла сузились, но тон остался такой же спокойный.
— Не твоего ума дело. И я серьезно, приятель. Даже, блять, не пытайся давить на меня. Она остается здесь, и я не намерен обсуждать это.
Мюррей поднял руки и покачал головой.
— Ладно, дружище. Если, по-твоему, это — блестящая идея, вперед. Не собираюсь судить. — От этих слов легче не стало. — Кстати, где она? Прячется от тебя?
— Может быть.
— Не могу винить ее за это. — Мюррей направился к двери. — Я дам тебе знать, если выясню что-то еще о селебрити и друзьях.