Осторожно и тихо закрыв дверь, я вернулась на кухню и стала готовить себе завтрак на скорую руку, так как времени из-за моих заминок оставалось немного. Меньше чем через час я должна была уже трястись в вагоне метро. Бутерброды и шоколадка с чаем быстро сумели насытить меня, поэтому после я пулей метнулась к себе в комнату и начала рыться в стенном шкафу, ища подходящую одежду для сходки. Моей величайшей особенностью было то, что я обожала порядок и чистоту… только внешне. Стоило открыть шкаф или какой-нибудь ящик или же заглянуть под кровать, можно было бы ужаснуться тому, насколько все запущено. И ничего я с этим не могла поделать. Все же сумев отрыть свободные камуфляжные штаны, любимую бандану, которую я обычно повязывала на руку, короткую светлую майку и удобные кеды, я тут же натянула весь этот комплект на себя и принялась искать чехол для скейтборда. Обнаружился он брошенным за письменный стол.
Сам скейт стоял всегда в шкафу прихожей, и это было мое неоспоримое правило. Вот к чему-чему, а к своей доске я относилась с подобающим уважением и, как говорила мама, с фанатичным обожанием. Она частенько подтрунивала надо мной, что я чуть ли не сплю со своим скейтбордом. Да, это было так. Я отлично катаюсь почти на всем, что имеет колеса или скользящую поверхность: сноуборд, коньки, ролики, велосипед – но поистине я влюблена в скейтборд. Это, пожалуй, то, от чего я в жизни не сумею отказаться даже под угрозой расстрела. Подобное увлечение проснулось у меня еще в младших классах, когда я с упоением наблюдала, как катаются старшеклассники, какие трюки и пируэты они выделывают на досках. Я могла часами наблюдать за ребятами со школьного двора, за тем, как они кувыркаются и получают удовольствие от каток. Мама заметила мой сильный интерес и на день рождения подарила мне мою первую доску. Не передать словами, в каком диком и волнительном восторге я была в тот момент. Я готова была расцеловать и затискать маму. И ведь ей всегда доставляло удовольствие дарить мне подарки, от которых у меня сносило крышу. И каждый раз ей это удавалось.
Из дома я выскочила чуть позже, чем планировала, но это была не смертельная задержка, так что я примерно успевала добраться до сходки вовремя. Я юркнула в лифт и стала спускаться вниз. В кабине висело широкое зеркало, поэтому, пока лифт опускался, я разглядывала себя в отражении. Всю жизнь моя самооценка была в норме: ни высокая, ни низкая – цену я себе знала, как говорится. У меня были слегка вьющиеся волосы цвета нежного молочного шоколада. Они доставали мне чуть ниже лопаток, хотя я всегда хотела их отрастить, как мама, но вечно что-то мешало мне. Лицо мое выделялось из-за толстых бровей, которые были гораздо темнее волос, что порой бесило меня, ибо я ничего с ними не могла сделать: ни выщипать нормально, ни покрасить. Зато глаза радовали – этим я пошла в маму, – они были большие, с красивым восточным разрезом, а их цвет обязательно переливался от светло-оливкового до желтовато-зеленого. Губы и нос мои тоже были похожи на мамины: нос – широкий, но аккуратный, ровный – и губы – пухлые, длинные. В целом, черты лица сложились у меня пропорциональными, мягкими и плавными. Но больше всего мы с мамой выделялись смуглой кожей, которая неплохо контрастировала с общей внешностью. Что касается фигуры, то тут я бы выразилась так: лучше среднего. Все-таки многие-многие часы, проведенные на скейтборде и свежем воздухе, положительно сказывались на моем организме. В общем-то, меня все устраивало, и исправлять я в себе, как большинство девушек, ничего не хотела.