– 3-з-замечательно! Совсем нез-з-заметно! – похвалила Муха-Журчалка. – Даже з-з-завидно!
– Ну а тебе жаловаться нечего, – заметила Божья Коровка. – Тебя вон птицы тоже не трогают.
– А я не ж-ж-жалуюсь, – усмехнулась Журчалка. – Я з-з-замаскирована. Под пчелу. Глядите, какая я толстая, мохнатая да цветом на нее похожа. Недаром меня люди называют «пчеловидка». Подлетит птица, а я ей: «Уж-жалю! Уж-жалю!» Подумает птица, что я и вз-з-заправду пчела, испугается – и в сторону!
– Надо же! Муха пчелой нарядилась! Настоящий маскировочный наряд! – воскликнул Кузнечик. И, повернувшись к Божьей Коровке, заметил: – Одной тебе природа ничего не дала, ничем не защитила. Заметная, красная да еще с точечками! Уж тебе-то от птицы нипочем не скрыться!
– Кому надо, те пусть и скрываются, а я не стану, – отозвалась Божья Коровка.
– Уж-ж-ж-жас! – заволновалась Муха-Журчалка. – Это ж-ж-ж-ж неминуемая гибель! И откуда в тебе эта ненуж-ж-ж-жная смелость?
– Она у меня, так сказать, в крови. Не боюсь я птиц, пусть они меня опасаются.
– Ай-ай-ай! – всплеснула крыльями Бабочка. – Да как же ты до сих пор жива?
– Есть у нас, божьих коровок, такая жгучая едкая жидкость. Мы ее при опасности и выпускаем. Если и клюнет нашу сестру какой-нибудь птенец-несмышленыш – сразу выплюнет и на всю жизнь запомнит урок. Знают птицы, каковы мы на вкус, оттого и никто нас не трогает. Ну а чтобы птицы не ошиблись, не перепутали нас, божьих коровок, с другими насекомыми, мы их своей окраской предупреждаем: «Смотрите, мы ярко-красные, для всех опасные!»
Тут в воздухе что-то мелькнуло.
– Тр-рр-ревога! – отчаянно застрекотал Кузнечик. – Спасайтесь!
В тот же миг на землю сел молодой Скворец. Посмотрел вокруг – никого, заглянул под лопух – и там ничего съестного.
– Странно, – сказал себе Скворец. – Я прекрасно слышал, как трещал Кузнечик, видел Бабочку – Куда же они исчезли? Все улетели, осталась одна Божья Коровка, от которой мне никакого проку. Ох, и до чего в природе все скверно устроено! Никуда не годится – все норовят скрыться!
Вспорхнул Скворец и полетел дальше. Тут Кузнечик, прильнувший к зеленому стебельку, радостно потер лапками и крикнул:
– Эй, Кр-р-рапивница! Тр-р-р-ревога миновала! Слыхали, как этот Скворец про природу говорил? «Плохо устроена!» Раз Скворец нас не нашел, значит, очень хор-р-рошо!
Новорожденный жук слишком много ползал, летал и копошился, празднуя первый день своей жизни. К вечеру он так устал, что не мог пошевелить ни лапками, ни усиками.
Он лежал посередине желтого цветка. Цветок был не чашечкой, а лепешкой и весь из узеньких лепестков, мягкий, мягкий! От него пахло медом. И он был еще теплый: так сильно нагрело его солнце.