Алька потихоньку обживала свои хоромы, Серега отказался поехать к отцу - тот давно звал сына в гости, и Серега вроде бы хотел съездить на недельку. Но сейчас ему было интереснее обустраивать Алькину квартирку - поставил шведскую стенку, на которой часами висел Минька, выпилил и прикрепил ажурные полочки для игрушек, начал выкладывать плитку в ванной, навесил шкафчики на кухне, в доме хозяйничали три мужика Цветковых пока Алька была на работе.
В июле у Альки наконец-то должен быть отпуск, собирались побыть в Медведке, но опять удивил и озадачил дед: взял всем троим путевки на турбазу 'Хрустальная' - "через профком, дешево, не ворчи" отвечал на бурчание Альки. Стоядинович отпустил свою Валечку, вот и оторвались вчетвером на турбазе, июль выдался теплый, мужики не вылазили из воды, Мишук с разбегу плюхался в воду, и вытащить его можно было только, когда он начинал дрожать.
Отдохнули классно, потом ещё неделю в Медведке дружно собирали ягоды, Минька с дедом ходили на полянки за земляникой, дед леса побаивался и ходил только поблизости - на трассу, где на солнцепеке краснела земляника, приносили немного ягод. Минька больше ел, чем собирал, и постоянно был чумазый.
Алька с Валюхой и Серегой уходили в лесосеки, оставшиеся после порубки деревьев, за малиной, или Васька отвозил их километров за десять на чернику, Валька ахала, она никогда так не собирала ягоды - ведрами.
Тонков, похудевший, сильно повзрослевший, прожаренный и подсушенный афганским солнцем и ветрами, стал совсем другим, вся безалаберность и разгильдяйство выветрились из него, теперь это был жилистый, жесткий мужик. Мало что осталось от того фейерверка, суровая действительность наложила на него отпечаток. Он стал осмотрительнее, внимательнее, научился не бросаться вперед очертя голову, как это было по-первости - сунулся сдуру, не проверив, так называемую, "зеленку", и прилетело ему и ещё одному солдатику. Хорошо, что пуля прошла по касательной - содрало кожу на предплечье, а солдатика ранило в руку. Мишка долго ходил мрачный, было не так больно от раны, как мучило осознание вины. Полученный урок усвоил крепко, теперь старался все предусмотреть, чтобы не попасть впросак и, упаси Боже, кого-то из своих потерять. Много чего довелось ему уже и увидеть, и испытать, но никак не мог привыкнуть к потерям, слишком уж тяжело было осознавать, что там, в Союзе, все живут мирно, а здесь надо быть настороже все двадцать четыре часа в сутки, "или ты его, или он тебя" - не уставал повторять их комполка Поветкин - справедливейший мужик, неудобный для начальства, но "отец родной" для подчиненных.