То же самое стремление — воздвигнуть между победителями и побежденными непреоборимую преграду — особенно ярко выступает в большом числе дальнейших предписаний, которые Омар во время пребывания своего в Сирии успел включить в условия сдачи Иерусалима. Запрещалось отныне иноверцам перетолковывать смысл «книги Божией», осмеивать пророка, издеваться над мусульманским культом. Далее запрещалось прикасаться к мусульманской женщине, совращать с пути веры правоверного, а также покушаться на его имущество или жизнь. Наконец, возбранялось помогать неприятелям ислама и укрывать шпионов. Каждое нарушение этих предписаний давало право мусульманам упразднить договор, т. е. грозило ослушнику лишением всех прав. Более мелкие наказания налагались по нижеследующим пунктам: немусульманин обязуется отличаться от арабов одеждой; их жилища не могут быть построены выше домов правоверных; они не имеют права там, где поселились мусульмане, сильно бить в накус (било) или же читать вслух свое писание; запрещается им пить вино публично, выставлять назло мусульманам кресты или свиней. Они должны избегать торжественного совершения похорон и, наконец, не имеют права носить оружие и ездить верхом. Им дозволялось, впрочем, употребление лошаков и ослов. Под условием точного исполнения всех этих предписаний и уплаты поголовного земельного налога мусульмане ручались за их жизнь и имущество, оставляли за ними церкви и кресты, обещались воздерживаться от религиозного понуждения и других тому подобных оскорблений, а также брали на себя защиту от всякого нападения извне.
Легко усмотреть, что правила эти по отношению к иноверцам преисполнены, для VII по крайней мере столетия, изумительной кротости. Притом не всегда и не везде одинаково пунктуально строго были они исполняемы. Случалось иногда, что предписание различия в одежде не соблюдалось в точности; бывало даже и так, что покровительствуемым гражданам, как обыкновенно называли немусульман, оказывалось более дружественное расположение, чем предписывалось законом. Но этим пользовались менее всего иудеи, которых мусульмане, следуя примеру своего пророка, особенно глубоко презирали; между тем как христиане в различные эпохи и во многих странах приобретали нередко влияние благодаря богатству и знаниям. Но чаще, по самому существу вещей, случалось и обратное. На первых же порах встречаем мы жалобу одного египетского епископа, в которой он сетует горько, что на его единоплеменников наложены невыносимые тягости сверх договорных пунктов. И чем далее, тем чаще приходится наблюдать беспощадное применение хараджных законов даже и в тех странах, которым по капитуляциям обещаны были некоторые льготы. Особенно тяжело становилось т. н. покровительствуемым гражданам, когда они должны были испытывать на себе несправедливую жестокость, с какою взималась поголовная и поземельная подать, становившаяся особенно ненавистной по сравнению с незначительностью мусульманского налога на бедных. Вдобавок к этому ограниченная первоначально определенным образом тяжесть квартирного постоя, а также продовольствия мусульманских войск и путешественников на деле слишком часто становилась впоследствии невыносимой. Таким образом, повсюду начал постепенно ощущаться явный контраст между арабами-господами, сражавшимися и наслаждающимися, и их подданными, работающими и платящими; с каждым годом выступал он все резче и резче.