История ислама. От доисламской истории арабов до падения династии Аббасидов (Мюллер) - страница 317

: (т. I), где монах христианин святую обитель воздвиг[324]. И ее не боится тревожный и не ищет, даров ожидая». Так коротали они время, пока не наступила вечерняя молитва. Вдруг врываются в зал Месрур, глава евнухов, и адъютант халифа, Харсама, начальник телохранителей. «Встань, негодяй!» — раздается его громовой голос, обращенный к Джа’фару. С ужасом глядит доктор, как всемогущего так недавно любимца повелителя волокут, словно заурядного преступника. Полчаса спустя позвали врача к Харуну. Перед властелином стояла голова Джа’фара на блюде. «Не хочешь ли меня спросить, — заговорил повелитель, — о причине моего недавнего отвращения к еде и питью? Знай, мысли о том, что ты видишь здесь, были к тому истинным поводом. Теперь я похож на выздоравливающего, прикажи, чтобы мне дали есть!» Тем временем начальник полиции в столице окружил жилища, занимаемые бармекидами, и всех их арестовал. Разосланные по провинциям курьеры хватали доверенных лиц и агентов могущественного семейства, имущества конфисковались. Впрочем, по тогдашним понятиям с отдельными личностями поступили вовсе не жестоко. Удовлетворились довольно снисходительным заточением Яхьи и его сыновей, и лишь некоторое время спустя усилились строгости, навеваемые вспышками подозрительности, хотя никого больше уже не казнили.

Внезапная немилость, постигшая первую семью в государстве, должна была неминуемо произвести повсеместно удручающее впечатление. Разнообразнейшие предположения о настоящей причине опалы, передаваемые от одного к другому, дошли и до нас в различных версиях, доказывая, насколько интересовались этим событием как современники, так и позднейшие потомки. Существуют два противоположных мнения, которые повторялись историками и тогда и теперь. Одни уверяли, что причиной падения Джа’фара была женщина. У Харуна была сестра, Аббаса, которую он любил, как передают, так нежно, что никак не мог с ней расстаться. И участие Джа’фара в вечерней беседе было халифу приятно, но обоих вместе видеть у себя запрещали ему, однако, обычаи гарема, ставшие с некоторого времени особенно строгими: не дозволялось чужому мужчине видеть сестру повелителя без покрывала. Один только и был исход: Джа’фара следовало женить на Аббасе. Для того же, чтобы сохранилось резкое отличие владетельного дома от слишком могущественной и без того семьи бармекидов, брак заключен был фиктивный. Недолго, однако, так продолжалось: родилось вскоре двое детей. Тайно воспитывались они вдалеке от двора. Несколько времени спустя донесли халифу об их существовании, и ему пришлось пожертвовать любимцем. Большинство, однако, искало понудительных причин совсем в ином. Замечали, что у властелина с каждым годом медленно, но постоянно растет чувство недовольства на свою зависимость от гордого рода. Хотя и в самой привлекательной форме, бармекиды предоставляли ему, однако, лишь тень могущества, а себе, собственно, сумели присвоить истинную власть. По настоящему следовало бы отнестись с полнейшим недоверием к первому приводимому выше сказанию, как это делается вообще с так называемыми историческими анекдотами, и принять безусловно последнее объяснение, если бы только из хода событий не вытекало, что Харун имел какой-то повод питать к Джа’фару особливую неприязнь. В самом деле, если бы халиф домогался только уничтожения влияния бармекидов на государственное управление, Яхья первый должен был бы пасть от меча: в кабинете его сходились все нити управления; настоящим правителем был ведь он, а не Джа’фар, который лишь изредка, по специальным поручениям, принимал участие в общественных делах. Как бы там ни было, сколь ни возмутительно коварство аббасида, поражающее намеченную жертву в момент оказания лицемерной дружеской ласки, тем не менее не следует упускать из виду, что то положение, которое заняла великая министерская семья по отношению к своему монарху, шло вразрез с личным правом пользования властью последнего. Сугубо невыносимым стал для халифа установленный порядок, когда в течение 180–186 (796–802) вследствие многочисленных неудач внешних и внутренних, происшедших в управление бармекидов, он представился ему в менее благоприятном свете, чем было это прежде. Безграничную признательность заслуживала бы поэтому почти невероятная кротость внука Мансура, с которой он удовольствовался, не истребляя в корень семьи, низвергнуть чересчур высоко поднявшийся род, если бы притом халиф обладал способностями пользоваться с осмотрительностью и искусно единодержавием, так счастливо им добытым.