— Вам холодно? — встревоженно спросил ее Джорджи.
Франческа покачала головой:
— Нет. Просто немного зябко. В театре было очень жарко.
— Да, это так, — согласился Джорджи.
Они прошли несколько шагов в молчании.
— Как вам пьеса? — спросил Джорджи.
Франческа пожала плечами:
— Не знаю. Я не очень-то люблю театр.
— Не любите театр? Почему?
— Как вам объяснить… В театре все как-то не натурально. Все прикидываются. Актеры прикидываются, что они не видят зрителей. Зрители прикидываются, что верят актерам, что те не видят зрителей. Вот, например, когда актер смотрит в зрительный зал и говорит: «Посмотри-ка, дружите, что это там белеет вдали? Это облако или корабль?» А тот ему отвечает: «По-моему, это гора!» Ну, разве это не смешно? Какая гора? Какое облако? Похоже на клинический случай шизофрении, правда?
Джорджи рассеянно улыбнулся:
— Не знаю. Я никогда не видел шизофреников.
— Просто я больше люблю читать пьесы, чем смотреть, — мягко сказала Франческа.
Они подошли к машине и остановились.
— Вы не хотите никуда заехать? — спросил Джорджи.
— Куда, например?
— В клуб. В ресторан.
Франческа покачала головой:
— Нет. Очень хочется спать.
— Жаль.
— Мне тоже. Возможно, в другой раз.
— Надеюсь, — сказал Джорджи. — Надеюсь, что этот раз будет. Мне стоило огромного труда уговорить вас погулять со мной. Я считаю это большим успехом.
Охранник взял ее за руку и улыбнулся.
Франческа смотрела на его худощавое лицо, на его серые глаза, на его большие руки, и ей хотелось сказать ему что-нибудь нежное, чтобы он понял, как она на самом деле к нему относится.
Она чувствовала, что достаточно малейшего сигнала с ее стороны, чтобы теплое чувство, тлеющее в его богатырской груди, вспыхнуло могучим огнем. Тем самым огнем, который сжигает человека изнутри и который обычно зовется любовью.
Он ждал этого сигнала, ждал малейшего намека — Франческа это чувствовала. Но она не могла позволить себе влюбиться в кого-нибудь или зажечь любовь в чьем-нибудь сердце. Любовь — это слабость, а она должна быть сильной. И потом, что будет, если Джорджи и вправду влюбится в нее, а с ней что-нибудь случится?
Она не могла позволить, чтоб этот большой, добрый, славный человек страдал. И для этого она должна быть жестокой.
— Поехали, — сказала Франческа и высвободила руку из его пальцев.
Перед дверью дома она сказала, не глядя ему в глаза:
— Ну что, будем прощаться?
Джорджи покрутил головой:
— Нет.
— Вы что-то хотите мне сказать?
Он кивнул:
— Да. Только… — Он замялся.
— Джорджи, дорогой, на улице холодно. Если хотите что-то сказать, говорите быстрей, пока я не превратилась в сосульку.