При тщательном осмотре повреждений я отметила, что и по уху досталось — вокруг ободка застежки от сережки с листочками-подвесками запеклась кровь, а эти самые листочки еще и сильно поцарапали кожу на мочке. «Но я-то живая, а вот Сора… — вздохнула я и быстро смыла кровь за ухом, мысленно послав благодарность Доминику: — Наверное, опять занимаясь моими ранениями, не заметил». И осторожно шагнула под душ, решив волосы оставить в покое, расчесать потом, и хватит.
Стоя под водой, мне удалось взять себя в руки, а то, пока смотрела на себя, глаза полыхали. Под впечатлением с эмоциями плохо справлялась, того и гляди щиты сорвутся, и пойдет магия отражений по всему дому. Затем, вытираясь и причесываясь, я глубоко и медленно дышала, выполняя дыхательную гимнастику, помогающую в подобных случаях, и уговаривая себя, что у туманников более высокая регенерация, мы быстрее восстанавливаемся и дольше живем, но в зеркало заглядывать опасалась. Похоже, мне вкололи что-то чересчур успокаивающее или дозу «лошадиную», потому что душ не смог вернуть полной ясности мыслям и бодрости телу.
Дверь из спальни я открыла решительно, но вот в коридор, услышав в мужских голосах рычащие и угрожающие интонации, выходила крадучись, чувствуя, как внутренности сжимаются от страха. Хорошо, что Звонок тихо сновал вокруг меня, проявлял участие, да Шнурок следовал тенью. А напряженный разговор внизу, у лестницы, тем временем набирал обороты.
Бесшумно ступая босиком, я подкралась поближе и, прижавшись к стене плечом, увидела спину Доминика, который словно оборону держал перед вторым этажом — противостоял троим мужчинам минимум, как я догадалась по голосам. А может, сам с трудом сдерживался от нападения. Вон как напрягся и подобрался, будто зверь перед прыжком. И, тем не менее, увидев его, я расслабилась, страх отпустил. Но послушать, о чем идет речь, не помешает, тем более тема касалась непосредственно меня.
— Послушай, Ресс, мы теряем драгоценное время. Она единственная, кто смог выжить после встречи с ним и…
— Да пошел ты знаешь куда со своим временем, — приглушенно рыкнул Доминик с такой яростью — даже мне не по себе стало. — Она — моя. Никто к ней не подойдет на пушечный выстрел!
— Ресс, усмири свои инстинкты, иначе…
— И что же будет иначе, Хиз? — тихо, с презрительной насмешкой уточнил Доминик, но столько стали было в его голосе, что любому понятно: продолжать не стоит, если жизнь дорога.
Невидимый мне Хиз ругнулся себе под нос, но озвучивать «иначе» благоразумно не стал.
Зато включился новый участник переговоров: