Лиса посмотрела на нее, открыла пасть и вывалила розовый язык в собачьей улыбке, что говорила о любви создавать проблемы. Может, лиса была и не так сильно напугана.
— О, ясно, — пробормотала я. — А меня зачем было в это втягивать?
Лиса склонила голову, словно спрашивая: «Ты меня обвиняешь?».
Они ударил кулаком по вершине барьера, она подпрыгнула. Она опустила плечи, будто у земли было безопаснее.
— Что делать? — спросила она, боясь шуметь.
Кицунэ тихо заскулила, прижала уши. Она тоже не знала. Она смотрела в отчаянии на лису и заметила красные следы на снеге вокруг нее.
— У тебя кровь?
Лиса прижала уши сильнее. Кицунэ была ранена. Сильно ли? Она потянулась к ней свободной рукой, не зная, что хочет сделать. Лиса вскочила тут же на ногу, отбежала от ее руки, оставаясь в барьере. Она застыла, глядя на темно-красный снег там, где лежал ёкай. Мех на правой передней лапе и боку лисы был вымазан свежей кровью.
Они голодно зарычал.
— Я чую твою кровь, отродье Инари, — прорычало чудище, голос был низким, полным дрожи, а не звука. Оно посмотрела на Эми. — Я позавтракаю лисятиной и человеком. Жрицей храма. Какой чистый запах.
— Придется долго ждать, — смело сказала я, удивляясь себе.
Они рассмеялся, злой звук заставил ее содрогнуться. Чудище показало на землю.
— Не долго, мико. Не долго.
Она посмотрела вниз. Офуда под ее рукой сиял тусклым голубым светом, но края бумаги почернели, словно невидимый огонь поглощал их. Кровь отлила от ее головы. Офуда горел. Когда он почернеет полностью, чары рассеются, барьер падет.
Они фыркнул при виде ее страха и склонился к барьеру.
— Где же твоя ками, мико?
Еще пара минут, и барьер падет. Что ей делать? У не нет другого, остальные офуда за кругом, где она их уронила.
— М-моя ками меня защищает, — пролепетала она. — Она всегда защищает меня. Она всегда со мной.
Они жестоко рассмеялся.
Тепло поднялось в ней, собираясь в груди. Метку над ее сердцем обожгло, синее мерцание барьера усилилось, и сияние озарило деревья. Они отпрянул и вскинул руки к лицу. Барьер стал ярче, пока свет не поднялся от него странными лентами, что танцевали на призрачном ветре.
Синее пламя ударило они. Чудище завыло и отшатнулось. Рука, где ее коснулся свет, была в волдырях, стекала зеленая жидкость. Они уставился на нее в барьере и прорычал ругательство. Развернувшись, он ушел, пробиваясь сквозь лес, пока не воцарилась тишина.
Под ее пальцами вспыхнул свет, офуда угас через миг. Она подняла ладонь, пальцы были в черном пепле. Бумага сгорела, чары развеялись. Она опустила дрожащую руку и огляделась.