– Да что они там говорят? – прошептала она. – Ты меняешься в лице каждые пять секунд.
Мерону не дал ответить голос Алексии.
– Подумаешь, нет дома…у меня есть. И еда тоже у меня есть. Я всё это ему дам. Пьёт…всего лишь …каждый день по несколько бутылок спиртного. Чего мы стоим, если будем наказывать людей за их маленькие слабости? – довольная собой и своей речью, Алексия обвела собеседников торжествующим взглядом.
– Но ты же говорила, что он…грязный, не любит мыться и нечист на руку, – осторожно заметила на это ещё одна женщина.
– Он даже писать не умеет. Только считать, – придав голосу печаль, ответила Алексия, – но разве можно его за это упрекать? Рядом с ним никогда не было людей, которые бы помогли ему. Только я и есть у него. Если я откажусь от свадьбы, он умрёт.
Ева увидела, как Мерон хватает пустое пространство перед собой и широко открывает рот, поэтому подтолкнула к нему свой стакан с соком.
– Алексия, девочка моя. Но почему ты? Почему ты себя не жалеешь?
– Такова моя участь, тётя! – ещё более печально ответила Алексия. – Я стану преданной женой этому человеку и никто меня не остановит.
– Ладно. Делай, как знаешь, – в разговор снова вмешался дядя Константин, – но с одним условием. Прежде чем обвенчаетесь, он должен будет подписать брачный договор. Я его подготовил. Это обязательное условие, – мужчина поднял руку, предваряя все возможные возражения. – У тебя два миллиона долларов, дом и два ресторана. Я не позволю ограбить тебя этому ничтожеству. У него может ума и не хватить попросить деньги, но наверняка рядом с ним найдётся человек, который надоумит это сделать. Никаких компромиссов. Если ты согласна на это условие, мы готовы примириться с твоим выбором.
– Хорошо. Я соглашусь. Но только ради него самого.
– Хорошо, но должен признаться, что я не понимаю тебя, Алексия, – с откровенным недоумением заявил дядя Константин, – если б у него был один недостаток, ещё ладно. Но, тупой пьяница, вор и грязный бомж в одном лице…это слишком даже для моего понимания.
Заслышав шум, все трое повернули головы в сторону соседнего столика. Посетитель, сидевший в углу, резко отодвинул стул, вытащил из кармана деньги и, положив их на стол, буквально выскочил из ресторана. Его спутница поспешила вслед за ним. На столе остались лежать две пары очков и две шляпы.
Ева едва поспевала за Мероном, и всё время повторяла одни и те же слова:
– Да что с тобой случилось? Что они такое сказали?
Она видела, что им владеет сильнейший гнев, но никак не могла понять причину этой злости. Так продолжалось вплоть до той поры, пока они не оказались в маленьком парке с обелиском, на вершине которого красовалась скульптура человеческой головы с острой бородкой. А под ней большими буквами было выведено: «Эль-Греко».