Стоя посреди торгового зала и трясущимися руками наматывая на шею платок, Джеймс пытался понять, как ему действовать дальше. Как ему жить дальше.
— Сэр, не двигайтесь.
Негромкий, спокойный голос, раздавшийся в холодной тишине, буквально резанул слух. Джеймс замер и уставился на вход.
На пороге стояла молодая женщина в туманно-сером плаще. Гладкая прическа в духе гувернанток открывала простое и правильное лицо, опять же напоминающее молодых школьных учительниц. Выбивался из образа только сжимаемый в женской руке револьвер, совсем не дамской модели.
— Кто Вы, что здесь делаете? — также спокойно спросила она.
Джеймс почему-то был уверен: те, кто, вероятнее всего, напал на Кинзмана и забрал ту вещь, не стали бы пользоваться обычным оружием. Оттого лорд почувствовал только глухое раздражение. Как смеет кто-то появляться в такой момент и лезть к нему с вопросами!
— Лорд Леонидас, там стоит мой парокар с министерскими знаками, — сквозь зубы ответил он и с досадой вспомнил, что свой револьвер оставил в каре. — Я председатель парламентского комитета по надзору за алхимической деятельностью. И это Я могу ВАС спросить, кто Вы и что здесь делаете.
— Да, я видела ваш парокар, — также невозмутимо кивнула девица. Медленно, с явной неохотой, опустила оружие. — Что с мистером Кинзманом?
— Его нет, — поморщился Джеймс, — так кто Вы…
— Рената Лайтвуд, — она убрала револьвер в карман плаща и вошла в зал, — финансовый инспектор Центрального Банка Атлантии. — Рената достала из другого кармана стальной жетон со знаком Банка. — Вы сказали, что Кинзмана нет. Он мертв?
Вблизи Джеймс заметил, что она едва ли старше его. Очень худая. Кожа бледная, вокруг глаз синеватые тени. Как, впрочем, у всех в Лондониуме.
— Вы — фининспектор? — бесцеремонно уточнил он. — На сколько я знаю, ревизорами нашего Банка всегда были суровые джентльмены крепкого телосложения.
— Теперь наш Банк проводит политику гуманизации, — Рената Лайтвуд слегка усмехнулась, что придало ее лицу аристократическую надменность.
— Банк и гуманизм? — Джеймс постарался, чтобы его ухмылка вышла не уступающей по надменности. Доводилось ли ему слышать в высших кругах фамилию Лайтвуд? Он не помнил. — Боюсь, нас ждет финансовый крах.
— Так что с Кинзманом? — резко оборвала шуточки леди ревизор.
Джеймс снова поморщился:
— Его здесь нет, ни живого, ни мертвого, я обошел все комнаты.
— Он занимался алхимией? — поинтересовалась она, оглядываясь по сторонам.
— Что?…
— Вы сказали, что вы из комитета по надзору за алхимиками, — терпеливо разъяснила девушка, опять напомнив учительницу, — Кинзман занимался…