При мысли о том, что Саймон спит с другими женщинами, я вдруг ощущаю укол ревности. Гоню ее. Он мне не подходил.
А когда же ты познакомишь нас с Эдвардом? продолжает она. Не терпится посмотреть, правда ли он такой, как ты говоришь.
Сейчас не получится. Он завтра уезжает – начинается большое строительство в Корнуолле. Сегодня у нас последний вечер.
Что-нибудь особое запланировала?
Вроде того, говорю я. Это означает, что я подстригусь.
Сейчас: Джейн
Без Эдварда я должна чувствовать себя как-то по-другому. Но оказывается, этот дом – до такой степени его часть, что я ощущаю его присутствие, даже когда его нет.
Хотя, конечно, приятно иметь возможность отложить книгу, пока готовишь, а потом просто взять ее и читать за едой. Приятно иметь возможность поставить на стойку вазу с фруктами и таскать из нее. Приятно также слоняться по дому в футболке, без лифчика, освобожденной от необходимости ежесекундно поддерживать безупречный вид себя и Дома один по Фолгейт-стрит.
Он оставил мне образцы трех видов столовых приборов на пробу: «Пиано 98» от Ренцо Пиано, «Читтерио 98» от Антонио Читтерио и «Качча» от Луиджи Доминиони и братьев Кастильони. Мне льстит, что он меня к этому привлек, но я также подозреваю, что это еще и своего рода проверка – совпадет ли его выбор с моим.
Постепенно, впрочем, я отмечаю зуд. Как Эдвард не может не обращать внимания на неубранную ложку или не идеально ровную стопку книг, так и мой аккуратный, добросовестный рассудок отказывается оставить в покое тайну смерти Эммы Мэтьюз. Я изо всех сил стараюсь его не замечать. В конце концов, я обещала. Но вибрация в голове лишь усиливается. К тому же обещание, которое он из меня вытащил, не учитывало того обстоятельства, что вот эта вот тайна преграждает нам путь к близости, к тихому совершенству нашей жизни. В самом деле, какой смысл выбирать идеально подходящую вилку – а в настоящий момент я отдаю предпочтение весомым, чувственным изгибам «Пиано», – когда над нами нависает жуткая, неопрятная тень из прошлого?
Дом хочет, чтобы я узнала, я в этом уверена. Если бы стены могли говорить, то Дом один по Фолгейт-стрит рассказал бы мне, что тут произошло
Я удовлетворю свое любопытство, решаю я, только тайно. А упокоив эти призраки, никогда их больше не потревожу. Я никогда не заговорю с ним о том, что узнаю.
Кэрол Йонсон назвала его нарциссом-социопатом, поэтому первым делом я выясняю, что это на самом деле значит. Согласно разным психологическим сайтам, социопат проявляет:
Поверхностное обаяние
Чувство, что ему все должны
Патологическую лживость