– Мой милый мальчик, – заговорил мужчина неожиданно жалостливым голосом, – если бы тебе были знакомы, как мне, унылое одиночество и…
– Останови машину, черт возьми!
Выражение лица соседа стало суровым, и он рявкнул:
– Как ты разговариваешь со старшим, грубиян!
Вдруг он отдернул правую руку и отвесил Скотту такой шлепок, что того отбросило к дверце.
Скотт быстро выпрямился, охваченный паническим страхом при мысли, что сил у него не больше, чем у мальчишки.
– Дружок, прости меня, – тут же пробормотал мужчина, икая. – Я больно тебя ударил?
– Я живу за следующим поворотом, – напряженным голосом проговорил Скотт. – Остановите здесь, пожалуйста.
Мужчина вырвал изо рта сигару и бросил ее на пол.
– Я обидел тебя, – плаксиво сказал он. – Я обидел тебя непристойными словами. Пожалуйста, прости меня. Посмотри на то, что за этими словами, под этой маской веселости. За ними – черная печаль, полное одиночество. Ты это понимаешь, дружище? Ты еще молод, и ведомы ли тебе мол…
– Мистер, я хочу выйти, – сказал Скотт голосом ребенка, полусердитым, полуиспуганным.
И самым ужасным было то, что Скотт уже сам не мог понять, играл ли он или это было искреннее чувство.
Мужчина свернул к обочине шоссе.
– Что ж, тогда покинь меня. – Он тяжело вздохнул. – Ты ничем не отличаешься от всех остальных, ты такой же, как все.
Дрожащими руками Скотт открыл дверцу машины.
– Доброй ночи, мой милый принц, – с горечью произнес здоровяк, пытаясь найти в темноте машины руку Скотта. – Доброй ночи тебе, и пусть твой ночной покой наполнится самыми добрыми сновидениями… – Хриплая икота прервала его прощальную речь. – А я поеду дальше – голодный, холодный… опустошенный. Ты не поцелуешь меня один раз? На прощание, на…
Но Скотт уже выскочил из машины и побежал прямо к автостанции, которую они только что проехали. Мужчина, повернув свою большую голову, смотрел назад, на удиравшего от него во все лопатки мальчика.
Раздавался глухой стук: как будто кто-то долбил молотком по дереву; как будто какой-то учитель, пытаясь казаться спокойным, барабанил огромным ногтем по классной доске. Этот стук тяжело отдавался в спящем мозгу. Скотт зашевелился на кровати и перевернулся на спину, судорожно разбросав руки. Тут-тук-тук. Скотт застонал. Затем слабо приподнял руки и снова их уронил. Тук. Тук. Уже в полудреме он раздраженно заворчал.
Вдруг капля воды разбилась о его лицо.
Захлебываясь и пытаясь откашляться, Скотт подскочил на губке. Наверху раздавалось хлюпанье воды. Еще одна капля задела его плечо.
– Что это?
Заспанным рассудком он пытался понять, где находится и что с ним происходит. Широко раскрытые испуганные глаза бегали, пытаясь разглядеть в темноте хоть что-нибудь. Тук! Тук! Казалось, гигантский кулак обрушивается на дверь. Или нет: ужасных размеров молоток стучит по кошмарно огромной кафедре в чудовищно просторном зале суда.