С обрывком коры проблем было намного меньше. Тонкий край обрывка Скотт положил себе на плечо и, пригнувшись, поволок кору за собой по полу. Похолодало. В голову вдруг ударила мысль: а что он станет делать, выбравшись из погреба? Если на улице действительно очень холодно, можно ведь замерзнуть и умереть. Скотт прогнал эту мысль.
Без особого труда он поднял кору на камни и стал осматривать ее.
Кора и волосок теперь находились рядом, и Скотт увидел, что канавка в коре была слишком узкой для волоска. Он недовольно хмыкнул: «Вот бегаешь, суетишься…» Скотт опять бросил тревожный взгляд на великана. Но откуда ему знать, сколько еще осталось времени? Что, если, едва он заберется на вторую ступеньку, великан закончит работу и выйдет? Если Скотта не раздавят чудовищные тапки, он просто-напросто застрянет на этой высокой ступеньке в непроглядной темноте и не сможет спуститься. Но долго думать об этом он не собирался. Случится так – и ему просто придет конец. Он выберется из погреба теперь или… Не может быть никаких «или». Он не допустит никаких «или».
Скотт поднял с пола маленький осколок камня и, забравшись на свою приступку, стал отковыривать им от края канавки в коре тонкие длинные волокна, пока наконец канавка не расширилась настолько, чтобы в нее можно было воткнуть конец волоска.
Отбросив осколок, Скотт краем халата вытер потное лицо и несколько минут стоял, глубоко дыша, пытаясь расслабиться. «Нет времени для отдыха», – ворчал рассудок. Но Скотт ответил: «Очень жаль, но отдохнуть придется, иначе наверх не залезть». Остается положиться на то, что великан еще не скоро закончит возиться с водогреем. Совершенно ясно: одним рывком наверх не забраться.
И вдруг в голове возник вопрос: «А зачем я все это делаю?»
На какое-то мгновение Скотт замер как вкопанный. Зачем он делает все это? Через несколько дней все закончится. Он исчезнет. Так к чему же тогда так напрягаться? К чему делать вид, что продолжаешь существовать, когда ты уже обречен?
Скотт замотал головой. Нет, так думать опасно. С такими мыслями ему быстро придет конец. Ведь если вдуматься, то все, что он делал и делает, лишено какой-либо логики. Но все же он не может остановиться. Может быть, потому, что не верит, что в субботу всему придет конец? Как можно сомневаться в этом? Разве фатальный процесс прерывался хоть раз – хотя бы раз! – с момента своего начала? Нет, такого не было. Седьмая часть дюйма его роста исчезала каждый день, как по часам. Он мог бы даже разработать математическую теорию, основываясь на безупречном постоянстве своего падения в неотвратимое