Размечтавшись, он попробовал представить себе обладательницу неясно доносившегося голоса. Ростом пять футов шесть дюймов, с тонкой талией и длинными ногами, с молодой крепкой грудью, остро торчащей под блузкой. Со свежим юным лицом, светло-русыми волосами и белыми зубами. Он словно видел ее легкие, порхающие движения и голубые глаза, блестящие, как ягоды.
Скотт поднял с пола книгу и попробовал читать, но не смог. Перед его глазами мутными ручейками бежали фразы, слова прыгали по странице. Скотт вздохнул и неловко пошевелился на стуле. Созданный в воображении образ девушки возбудил его, и ее тугие груди, как апельсины, рельефно обрисовывались под тонким шелком.
Злобно вздохнув, Скотт прогнал сладкое наваждение. «Нет, только не это», – приказал он себе.
Скотт поджал ноги, обхватил их руками, уперся подбородком в колени и сидел так, похожий на ребенка, ожидающего появления Санта-Клауса.
Но прежде чем его фантазия набросила занавес на дерзкую, нахальную девчонку, та успела наполовину стащить блузку. И вновь на его лице появилось напряженное выражение – как у человека, который, тщетно испробовав все средства, погрузился в апатию. Хотя где-то глубоко внутри его, подобно бурлящей во чреве вулкана лаве, кипело желание.
Когда на заднем крыльце хлопнула дверь и голоса Бет и девушки поплыли по двору, в неожиданном возбуждении Скотт соскочил со стула и побежал к груде коробок, лежавших рядом с топливным баком. Там он постоял с минуту, прислушиваясь к бешеному стуку сердца. И наконец, подавив сильное чувство досады, вскарабкался на эту груду и выглянул в окно, затянутое паутиной.
Горестные морщины разочарования пробежали по его лицу.
Вместо пяти футов шести дюймов – пять футов три дюйма. Вместо изящной талии и стройных ног – узловатые мышцы и жир. А молодая крепкая грудь потерялась в складках длинного грубого свитера. Свежее юное лицо оказалось вульгарным и прыщеватым, светло-русые волосы – грязно-каштановыми. Оставалось слабое напоминание о белых зубах. Ну а движения, да, были «легкими», как у птички, но довольно крупной птички. Цвет глаз он не смог определить.
Наблюдая, как Кэтрин ходит по двору, он видел ее жирные ягодицы, обтянутые потертыми грубыми штанами, и босые ноги, всунутые в парусиновые тапки. Потом прислушался к ее голосу.
– О, да у вас есть погреб, – сказала она.
Скотт увидел, как изменилась в лице дочь, и весь напрягся.
– Да, но он пустой, – торопливо ответила Бет. – Там никто не живет.
Кэтрин, ничего не подозревая, рассмеялась.
– Надо думать, никто, – кивнула она, заглядывая в окно.