— Явился девятихвостый барсук, — с готовностью ответил Роджер.
Хайрам склонился к Шону и громко прошептал:
— А говорили, здесь пейотль не растет.
Роджер услышал эту реплику и стал оправдываться:
— Так я и не утверждал никогда, что истину говорю, я с самого начала говорил, ваше преосвященство, сказки все это и глупости.
Дверь в трапезную залу распахнулась, на пороге появился орк, Питер его раньше не видел. Орк средних лет, малорослый и плюгавый, с необычайно коротко остриженными волосами, окружающими большую плешь на макушке. Сквозняк принес отвратительный запах — казалось, этот орк целый год не мылся. И лицо у орка было отвратительное, крысиное какое-то лицо, и взгляд неприятный, слишком пронзительный для орка. Уж не полукровка ли часом?
— Войди, Серый Суслик, — повелел Роджер.
— Нет, — быстро перебил пастуха Питер. — Пусть стоит, где стоит. Впредь, Роджер, запомни: если я требую привести холопа, но не уточняю, что он должен быть грязнее, чем опарыш из навозной кучи…
— Смиренно прошу ваше принять преосвященство искренние извинения мои, — сказал Роджер.
Хайрам хихикнул, Питер тоже улыбнулся. У этого пастуха удивительный талант перевирать слова и портить дела. Это даже не отвратительно, а смешно. Примерно так же смешон Самый Дорогой Господин Морис Трисам, когда пытается, обкурившись, плясать тарантеллу под симфонический оркестр.
— Слушай меня, орк, — обратился Питер к мерзкому грязнуле. — Отвечай правдиво: что ты знаешь о месте, именуемом Плохим Местом?
Орк наморщил лоб, секунд пять думал, а затем сказал:
— Место то отсель на восход в двух воскресеньях.
Хайрам и Шон расхохотались, Питер тоже не удержался и засмеялся.
— Да, это очень смешно, — сказал Роджер. — Этот орк очень забавный, я когда впервые его увидел, подумал даже, что полукровка. У него взгляд человечий, полубоссы говорят, в детстве его подозревали в грязнокровье из-за этого, с тех пор у него зачатки мозга слегка подвинулись, и он книжным слогом все время пытается говорить. Так уморительно!
Воистину уморительно. Гадкое тщедушное тело, уродливая плешивая голова, почти человечий взгляд и, самое главное — чудовищный контраст между слишком правильным, книжным построением фраз и дремучей орочьей лексикой. Нет, это точно не полукровка.
— Вообще, он не такой глупый, каким кажется, — сказал Роджер. — Всадник хороший, а следопыт — вообще лучший в стаде. Продолжай, Суслик.
Суслик наморщил лоб и завращал глазами, собираясь с мыслями.
— Так место плохое на два воскресенья восточнее расположено, — повторил он. — Сие место плохое подобно навоза овечьего катышку, однако больше сего балагана существенно.