Быстро сгущались сумерки, а впереди Илгаст Ренд видел полуночно-темную линию трав Манящей Судьбы; вон там стоят, словно присев на краю, каменные ворота - начало Северной дороги. По той дороге они вскоре прибудут к лагерю, в котором Калат расположил свой штаб.
Хранители были странным народом, сборищем чудаков. Это и делало их столь ценными. В достойном обществе должно быть место для странных, место, свободное от предубеждений и издевательств. В правильном обществе таких не бросают в переулках, в тенях под мостами, канавах и на свалках. Их не выгоняют в пустоши, не перерезают им горло.
У чудаков есть место в мире, их нужно уважать - ибо в один прекрасный день они понадобятся.
Факелы светились на воротах. Стража стояла на постах.
Хунн Раал впереди повернулся, оглядываясь, но было слишком темно, чтобы понять, на кого устремился его взор. Он снова посмотрел вперед и что-то буркнул; услышав, Оссерк поглядел через плечо. И, повернувшись к спутнику, засмеялся.
Над головами показались звезды, бурлящий водоворот размерами во все небо.
Барефово Одиночество оказалось обширной равниной, пересеченной древними обрывами, повсюду отесанные водой известняковые валуны; гребни эти тянулись лига за лигой, довольно невысокие - доказательство, объяснял наставник Сагандер несколько месяцев назад, существования внутреннего моря. Морю понадобились тысячи лет, чтобы умереть. Отпуская разум свободно блуждать, Аратан мог вообразить, что они скачут сквозь тончайшую воду, воду прошлого, воду тусклой памяти, и морское дно под копытами коней - эти полосы сметенного ветрами песка и кочки желтой травы - глубоко погрузилось под поверхность иного мира.
Позволив разуму блуждать свободно, он почти ощущал, как взлетает, избавляясь от грубого, жесткого седла; он мог скакать на мыслях, уходящих ввысь от измученного усталого тела. Мысли одинокие, мысли необузданные способны найди для странствий тысячи миров. И никто из скачущих рядом с ним по равнине не узнает; тело не выдаст ничего. Есть много видов свободы, и самая драгоценная среди них - свобода тайная.
Сагандер не оценил бы такого времяпрепровождения. Ибо если есть много видов свободы, то есть и много тюрем. Осознав эту истину в первый раз, Аратан даже испытал потрясение. Каменные стены повсюду, им не нужно принимать облик высокой серой башни - они могут таиться за веками или сдавливать горло, не выпуская наружу слова. Могут внезапно возникать в голове между мыслями, удушая разум. Могут мешать появлению иных мыслей - чуждых мыслей, пугающих мыслей, дерзких мыслей. В любом случае есть одно общее у зловредных стен: они враждебны свободе.