Остальные – истлами. Все так же до безобразия гладко выбритые, с волосами только там, где положено сальфам, они пригнулись, словно нацелились для броска. Истлы есть истлы, даже если они внушатели, а не воители. Казалось, еще минута-две – и студенты оскалятся, покажут клыки.
Слава богу, украшать оптические приборы местные физики не додумались. Глаз просто отдыхал на матово-металлических трубах, микроскопах и ящиках с излучателями всяческих спектров.
Приторно-карамельный запах немного развеялся, позволив дышать полной грудью.
Меня вновь с головой захлестнула ностальгия.
Вспомнилось, как одна скандрина искала кольца Ньютона не в микроскопе, а под партой, на подоконнике и даже в тумбочке лаборантки. И никак не могла понять, почему эти кольца нельзя носить ни на пальце, ни в ушах. Я показала студентке цветные круги в микроскопе, и несколько минут она произносила только: «О-о-о… О-о-о». Впрочем, как и все скандры, когда у них скоропостижно заканчивались слова.
Долго еще рассказывала студентка друзьям и знакомым, как кто-то умудрился засунуть радугу в трубу, и от этого она свернулась в трубочку.
Вспомнилось, как четверо бравых мрагулов искали «фокус с линзой», наводя ее на все предметы в лаборатории. А потом прибежали, в один голос жалуясь, что линза неисправна и никаких фокусов не показывает.
Но самым ярким воспоминанием по-прежнему оставались расчеты. Особенно когда радиус кривизны пятисантиметровой линзы получился под триста километров, а угол отражения – семьсот градусов. Втолковать скандрам, что градусов всего-навсего триста шестьдесят, мне так и не удалось. Пришлось потребовать, чтобы поверили на слово, и даже пригрозить силами Малитани. Их наши студенты уважали намного больше, чем «каких-то замшелых математиков и древних физиков».
Я даже свыклась с тем, что скандры с мрагулами почти всегда называли ядерные силы ядреными, поляризатор – пульверизатором, а диффузию сокращали до фуфуфу.
Да-а-а. Впервые я вдруг поняла, что очень хочу домой. И с удивлением обнаружила, что именно Академию Войны и Мира считаю единственным своим домом.
* * *
Надо признать, внушатели работали с установками умело, ловко и даже умудрялись вначале прочесть методички. Я-то уже привыкла, что тонкие книжицы чаще используются для заточки карандашей, расписывания ручек и изготовления самолетиков.
Особым умом местные студенты не блистали, но усидчивостью легко сделали бы любого из моей родной Академии. Читали, пока не разберутся, педантично выполняли параграф за параграфом и считали с точностью до миллионной.