Теперь понятно, зачем вдруг понадобилась сестра Клэр и какой логикой руководствовался Реймон.
– Реймон хочет, чтобы Сочия стала хорошей матерью – не такой, какая была у него самого. Но не знает, как втолковать это жене.
– А я, выходит, знаю? – изумился Свечка.
Почему бы просто не припереть Сочию к стенке и не сказать ей все как есть? Она вполне все понимает, если говорить без обиняков.
– Сочия вас боготворит. Быть может, потому, что своего отца она не знала.
– Понимаю.
– И действительно к вам прислушивается.
– Весьма редко. Иногда мне удается ее перехитрить: она думает, это была ее идея, а я начинаю с ней спорить, тогда девчонка упрямится и делает как надо.
– Ну вот, вы нашли способ, а мы ничего не можем добиться, – посетовал Бернардин. – Надолго не задержимся. Хотим убраться отсюда, пока шпионы епископа не разнюхали про нашу затею. Так Реймон говорит. Но я-то думаю, он хочет удрать, пока Сочия не возомнила, что уже достаточно окрепла, и не собралась с нами.
– Согласен. Сочии действительно нужно наконец осознать, что после родов у нее все еще остались кое-какие материнские обязанности.
– Превосходно. Скажу Реймону, что мы можем на вас рассчитывать.
– А что касается Каурена…
– Воспользуйтесь этими новостями, чтобы отвлечь Сочию. Пусть пока учится воспитывать Люмьера и готовит поездку в Каурен. Реймон собирается отправиться на запад, как только справится с нынешним делом. Может, и пленников высокопоставленных с собой прихватит. – Бернардин усмехнулся. – Изабет ведь рада будет заполучить Безмятежного?
– Не хотел бы я тогда оказаться на его месте. Или даже на месте Анселина. Хотя Анселина она, наверное, отпустит в обмен на выкуп. Он ведь ничего не сделал.
– Скажите Сочии, что пешком вам нельзя. Вам портшез полагается.
– Пытаетесь меня подкупить.
– Все может быть. Берегите себя. Вернемся недели через две – не позже.
Сочия разошлась не на шутку – мерила шагами комнату, размахивала руками, грязно ругалась и молола всякую чепуху. Терпеть ее гневные тирады приходилось брату Свечке, ведь Реймон был далеко, и его достать она не могла. Но монах почти не слушал.
– Вы меня совсем не слушаете!
– Что ты там такое сказала? Я же не слушаю ничего.
– Да обратите же на меня внимание!
– Зачем? Ничего нового я не услышу.
– Совершенный, вы что-то замышляете. Проклятье! Что происходит?
– Как зовут твоего сына?
– Что? – удивилась сбитая с толку Сочия. – Люмьер. Зачем вы задаете мне такой глупый вопрос?
– Кто мать Люмьера?
– Я. Совершенный, куда вы клоните?
– Как тебе понравилась сестра Клэр? Мать Реймона?
Эти слова подлили масла в огонь. Больше матери Реймона Сочия презирала разве что тех злодеев, которых не знала лично, – Анну Менандскую, Безмятежного и еще, быть может, главнокомандующего патриаршими войсками. И то не наверняка.